Николай караченцов романы. Фанатка Караченцова покончила с собой из-за неразделенной любви

24.04.2024

Со временем желающих проведать Николая Караченцова стало очень много. Врачи ограничивали их доступ к Коле, боялись, что радость может стать для него смертельно опасной. Жизнь его еще висела на волоске. После трепанации черепа Коля полгода жил с «дыркой» в голове. Пока в ноябре ему не сделали третью операцию и не поставили специальную пластинку, один из участков мозга прикрывала только тонкая кожица, под которой пульсировала кровь.

Одной из первых после аварии ко мне примчалась Инна Чурикова. Мы дружим семьями уже тридцать с лишним лет. Как только Колю перевели в палату, Инна пришла в «Склиф». Увидев любимую партнершу, Колясик заплакал. Другие звезды «Ленкома» у нас не появлялись.

В самом начале нашей больничной эпопеи мне позвонил Олег Янковский:

Люд, я могу приехать?

Конечно, - сказала я, - но лучше попозже, когда Коля окрепнет.

Первое время я щадила Колиных друзей, боялась, что им будет тяжело видеть его немощным и больным. Даже для Максима Дунаевского, нашего очень близкого друга, встреча с «новым» Караченцовым стала потрясением. Макс приезжал в Центр нейрореабилитации. Смеялся, шутил. Мы не заметили, что он растерян. А потом с ним случилась истерика.

Дунаевский ушел, но часа через три, выходя из здания, я с удивлением увидела, что Максим сидит в машине, весь в слезах:

Что случилось?

Не могу ехать. Мне нехорошо.

Максим, это тот же Коля, - сказала я тогда, - с той же душой, теми же эмоциями, что и раньше. И тебя он любит по-прежнему. Представь, что у твоего друга обгорело лицо. Ты разговариваешь с ним и не узнаешь. Но это тот же человек!

Макс все понял и успокоился.

Янковский больше не звонил. Когда Коле понадобилось очень дорогое лекарство, наши общие друзья-артисты предложили Олегу сыграть благотворительный спектакль, чтобы собрать для Коли деньги.

«А как мы это оформим?» - спросил он.

Все удивились. Это ведь обычная практика. Если заболевает артист, коллеги устраивают благотворительные вечера и спектакли, чтобы ему помочь.

Саша Збруев и Саша Абдулов не приходили и не звонили. Я не держала на них зла. Когда-то мы все были одной семьей, вместе отдыхали, устраивали капустники, жарили шашлыки. С годами отношения усложнились, в них все чаще стали проявляться соперничество, ревность, затаенная боль. Коля очень любил Сашу Абдулова и тяжело переживал его смерть, рыдал, рвался на похороны. Я не отпустила, боялась, что на кладбище ему станет плохо.

В июне мой муж вернулся домой. Когда мы с медбратом посадили его на диван в кабинете, Коля затрясся и закрыл руками лицо. Так потрясло его возвращение домой. Чтобы радость не убила его, нам пришлось сделать Коле укол.

Теперь мы целыми днями пропадали в Центре патологии речи и нейрореабилитации академика Шкловского. А ночевали дома. Врачей сразу предупредили: в стационаре лежать не будем. После трех месяцев в «Склифе» Коля слышать не хотел о больнице: «Опять?! Ненавижу!».

Мне приходилось его уговаривать, чтобы он сел в машину и поехал в Центр. Я объясняла, что дома мы не сможем заниматься с логопедом, делать гимнастику и массаж, принимать огромное количество специальных лекарств. И Коля сдался. Пару раз он, как мальчишка, пытался удрать с занятий. А потом потихоньку втянулся. Понял, что это его работа.

Первого августа 2005 года, в день тридцатилетия нашей свадьбы, мы обвенчались в церкви Симеона Столпника на Новом Арбате. Я исполнила обет, данный Господу в самую страшную ночь моей жизни. И Коля теперь сам настаивал на венчании как на самом важном событии своей жизни.

После выхода из комы муж обратился к вере. Однажды мы тащили его под руки по отделению. Ноги у Коли еще не ходили, и правая рука висела как плеть, потому что была сломана ключица. Ее вправили только в ноябре. И вот я вижу, что этой «плетью» Коля пытается на что-то показать. Поворачиваюсь по направлению его взгляда. На стене висит объявление о том, что на территории Института скорой помощи открылся храм. Можно пойти на исповедь, причаститься и пригласить к себе священника. И тут же - фото храма. С тех пор, проходя мимо, Коля стал креститься. И сейчас он крестится очень часто. В своих мыслях он постоянно разговаривает с Богом. Просит о здоровье, благодарит за спасение.

Стоя под венцом, я вспоминала нашу с Колей свадьбу. Она была скромной. Мама сказала: «Будем гулять дома. На ресторан у нас с папой денег больше нет. Еще с прошлой свадьбы долги не раздали. И в загс я не поеду. Хватит, насмотрелась».

Это был уже третий мой брак. Я рано почувствовала себя самостоятельной и не хотела жить под крылом у родителей. Даже таких замечательных, как мои. Первый раз вышла замуж в семнадцать лет - за своего ровесника Мишу Поляка, с которым училась в детской театральной студии. Мы вместе поступали в Школу-студию МХАТ.

Миша попал туда с первого раза, а я - только на следующий год. Пару лет мы жили в коммуналке на улице Огарева. Содержали нас родители. А потом мы выросли, поняли, - что все это несерьезно, и расстались друзьями.

В двадцать три года я снова вышла замуж. За каскадера Виктора Корзуна, с которым познакомилась на съемках фильма «Много шума из ничего». Он был старше на восемнадцать лет. Второй мой брак тоже оказался ошибкой. Желание найти поддержку у взрослого и опытного человека я приняла за любовь. У меня была депрессия. Я осталась без работы и не знала, что делать.

Наш курс почти в полном составе взял к себе только что пришедший во МХАТ Олег Николаевич Ефремов. Но друзья-однокурсники выжили меня из театра. Осудили на комсомольском собрании за опоздание на спектакль и потребовали увольнения. Особенно усердствовали некоторые девушки. Ефремов был в шоке: «Да, Людка, такой подлости я не видел! Чем ты им насолила?».

Он обещал восстановить меня в театре, но мой любимый педагог Алла Константиновна Тарасова советовала идти в «Ленком»: «Скоро там будет новый главный режиссер - Захаров, очень талантливый. А здесь тебя все равно съедят».

Я страшно горевала о том, что вылетела из МХАТа, и только потом поняла - Бог привел меня в «Ленком», чтобы я встретила Колю. Впервые я увидела его в спектакле «Музыка на одиннадцатом этаже». Сидела в зале, смотрела на страшненького, губастого и удивительно энергичного и обаятельного парня и думала: «Я умру, если он не будет моим!».

Это был человек, которого я искала. У меня было много романов, за мной ухаживали очень красивые и богатые кавалеры. Но увидев Колю, я поняла - только он, больше никто мне не нужен.

Он встречался со Светой Савеловой, звездой фильма «Семь стариков и одна девушка». Потом, правда, Коля клялся, что ничего серьезного между ними не было. Что он никогда бы не женился на Свете, потому что искал такую девушку, как я. Не знаю... Коля «измывался» надо мной очень долго. Уже расставшись со Светой, упорно не хотел замечать. А я, как последняя дура, ходила на все его спектакли, ждала у театра, приманивала - и так, и сяк.

Приехали на гастроли. Вечером говорю:

Коля, я купила колбаски хорошей, твоей любимой. Может, поужинаем вместе? У меня есть бутылочка вина.

Не знаю, как-нибудь в другой раз.

И так все время - не знаю, может быть, потом...

Сблизились мы почти через год после первой встречи, на гастролях в Ленинграде. У меня в номере часто собирались веселые компании. Пили шампанское, пели песни. И Коля как-то зашел с гитарой. Пока все веселились, я сидела и мечтала: «Вот было бы здорово, если бы все ушли, а Коля остался со мной».

Когда стали расходиться, я испугалась, что Коля сбежит, и выпалила: «А ты останься!».

Пока он раздумывал, заперла дверь на ключ! Коля был поражен. Не ожидал от меня такой смелости. А я в ту ночь сразу сказала: «Я так давно тебя люблю!..»

Виктор чувствовал, что я влюбилась. Когда мы с Колей стали встречаться, сказала мужу, что ухожу. И Корзун взбесился. Приходил в театр, закатывал сцены. Кулаками размахивал. Я подала на развод и вернулась к родителям.

Папа поседел буквально за одну ночь.

Два года Коля не делал мне предложения. И опять я подтолкнула его к решительному шагу: соврала, что собираюсь замуж за другого. Тут он испугался.

Я готовилась к свадьбе и целыми днями улыбалась.

Это были самые счастливые дни моей жизни. За несколько дней до росписи ко мне прибежал один из моих бывших возлюбленных:

Людмила, что ты делаешь? Зачем тебе этот брак? Караченцов - бабник, каких свет не видывал!

По-моему, ты ревнуешь, - заметила я. - И вообще, для меня это не важно. Главное - что я люблю его. Таким, какой он есть.

Конечно, я не представляла, что меня ждет. Через несколько лет Коля сделался безумно популярным и к нам мешками стали приходить письма поклонниц с признаниями в любви. Мой муж их даже не вскрывал. На чердаке нашего дома поселилась компания Колиных фанаток. Они портили дурацкими надписями стены в подъезде и делали мне гадости - оскорбляли по телефону, бросались камнями. Иногда было страшно выйти.

У «Ленкома» довольно долго дежурила сумасшедшая, называвшая себя женой Караченцова. Она не давала Коле проходу. Однажды, когда его в театре не было, эту женщину после очередного дебоша на «скорой» отправили в психушку. Она, видно, и там выдавала себя за Колину жену, потому что ему позвонили из больницы и попросили срочно приехать. Меня дома, как нарочно, не было, и Коля не на шутку испугался. Прибежал в «Ленком» и был безумно счастлив, когда обнаружил, что я на репетиции.

В Колю влюблялись не только психопатки. Моему мужу приписывают романы с очень известными и красивыми женщинами. Мне трудно судить, были ли они на самом деле. На протяжении тридцати с лишним лет Коля не давал повода для тревоги и подозрений. Гораздо важнее мимолетных увлечений для него была «погода» в нашем доме.

Когда-то было много разговоров о романе Николая Караченцова и Ольги Кабо. Они вместе снимались в трех картинах и играли на сцене. Я допускаю, что Оля и вправду была увлечена моим мужем. А какая женщина могла перед ним устоять? Певец, танцор, балагур, галантный рыцарь! Колю нельзя было не любить.

Однажды, в свой день рождения, Кабо пригласила Колю в гости, одного, без меня. Он сказал, куда идет. Пожелав Колясику приятного вечера, я отправилась с друзьями в ресторан. Не прошло и пары часов, как «неверный муж» начал звонить по телефону и звать меня домой. Он не мог без своей девоньки.

Несколько лет назад в любовницы Караченцова записали Марину Ширшикову, его партнершу и директора. Он страшно расстроился, когда прочитал об этом в какой-то «желтой» газете. Марина в тот момент выходила замуж. И мы прекрасно знали ее мужа.

«Надо сказать ей. Не дай бог, Сережа увидит заметку», - волновался Коля.

Марина была его ученицей и выросла на наших глазах. Аккомпанировала на концертах, выходила на подтанцовках. Она очень чистый и честный человек. Однажды я сама ей предложила: «Буду очень рада, если ты станешь ездить с Колей. Мне нужно, чтобы он был накормлен и спокоен и чтобы к нему не приставали сумасшедшие девицы».

И Марина стала Колиным директором.

Она родной для нас человек. Моя правая рука. Марина собирала антологию Колиных песен. Помогала мне организовать юбилейный вечер. Занимается с Колей степом. Караченцов для нее как отец. Он помог ей поступить в ГИТИС, привел в кино.

Если бы Коля сейчас был в силе, про него продолжали бы сочинять всякую ерунду. Партнерши его обожали. И многие наверняка мечтали о романе с Караченцовым.

Но для Коли одна из главных жизненных ценностей - полноценная семья. Может быть, потому, что у него в детстве такой семьи не было. Его мама, известный балетмейстер Янина Евгеньевна Брунак, долго работала за границей, и Коля вырос в интернате. С тех пор он физически не выносит одиночества.

Бывало, приедет со съемки, а у меня спектакль. Домой Коля не идет, ждет, пока в окнах не зажжется свет. Жизнь начиналась, когда появлялась я. Коля так и говорил: «Где ты - там и дом».

Такая постановка вопроса не устраивала мою свекровь. Она меня сразу невзлюбила. Янина Евгеньевна была очень сильной и волевой женщиной с тяжелым характером. Личная жизнь у нее не сложилась. Она считала, что я «отобрала» сына, и настраивала Колю против меня. Однажды ей удалось нас поссорить. Мы были на грани развода.

Коля уехал на гастроли. Я сидела с маленьким сыном и ухаживала за больной мамой. У Андрюши случилось обострение панкреатита, а у мамы - сердечный приступ. И тут позвонила Янина Евгеньевна и попросила приехать. Я объяснила, что приехать не смогу, и она обиделась. Коле эта незначительная, в сущности, история была преподнесена совсем в другом свете, как будто я отказала в помощи умирающей. Он возмутился и обвинил меня в предательстве:

Я не могу жить с женщиной, не уважающей мою мать!

Ты не понимаешь! - оправдывалась я. - Она все неправильно рассказывает!

Но Коля верил только маме. Мы поссорились, я обиделась и ушла к родителям. Месяц мы жили раздельно и не разговаривали, встречаясь в театре. Я сходила с ума от горя и обиды, и Коля весь почернел. Однажды театр приехал в Загорск со спектаклем, и я зашла в Лавру помолиться. Ночью мне приснился сон. Я разговаривала со Спасителем, спрашивала, что мне делать, и он сказал: «Рассчитывай на свои силы. Ты должна объясниться с мужем».

Я поняла: чтобы вернуть Колю, надо все разложить по полочкам. Взяла бумагу и написала «конспект» нашего разговора. До этого меня захлестывали эмоции. Позвонила Коле:

Нужно поговорить.

Хорошо, я тебя жду. Пришла в нашу квартиру, села за стол, положила перед собой тетрадку с «тезисами» и начала:

Ответь мне на эти вопросы. Если ты скажешь «да» по всем пунктам, то поймешь, что я тебя не предавала.

Коля опешил. По всем пунктам ему пришлось ответить «да». И получилось, что я люблю своего мужа и готова на все ради него и его мамы!

Коля закурил, помолчал и сказал:

Возвращайся, девонька. Это наш с тобой дом.

Коля был гордым человеком, но я приперла его к стенке. Больше мы не ссорились и не расставались.

Возлюбленная Николая Караченцова родила мертвого ребенка и погибла из-за острой алкогольной интоксикации.

55 лет назад - 27 марта 1961 года - на экраны вышла лента «Прощайте, голуби!», ставшая дебютом Светланы Савеловой. Увы, ее успех оказался быстротечным. Сыграв всего в шести фильмах, в их числе популярная комедия «Семь стариков и одна девушка», она вдруг исчезла из кино, хотя и продолжала работать в театре.
Как говорят, из-за несложившейся личной жизни, Савелова все чаще искала утешения на дне стакана. В 1999 году тело 57-летней актрисы на третий день после смерти нашли в ее квартире на окраине Москвы.
Ни одного интервью Савеловой, ни воспоминаний ее друзей почему-то не сохранилось. Но нашему репортеру удалось разыскать людей, для которых имя Светланы Ивановны - не пустой звук.
Когда в 1960 году режиссер Яков Сегель в своей киноповести «Прощайте, голуби!» снял никому не известную девушку из Севастополя - обворожительную Светлану Савелову, это стало маленькой сенсацией. В то время Свете едва исполнилось 18.
Вскоре после премьеры она поступила в знаменитую Щуку, где училась с будущими мэтрами Александром Калягиным и Валентином Смирнитским.

После школьного выпускного. Света с однокашницей Надей Сицкой. Семиклассница (1956 г.) (в круге)
- Савелову очень любила наш мастер Вера Константиновна Львова, - вспоминает однокурсник Светланы Ерванд Арзуманян. - Удивительное обаяние, которое мы видели на киноэкране, странным образом сочеталось с ее несносным характером. В этой девчушке поселилась вздорная капризная душа. Ее побаивались даже самые крутые парни, хотя вздернутый носик, надменный взгляд, точеная фигурка моментально притягивали мужское внимание. Несдержанность Светланы часто превращалась в откровенное хамство. Подруг у нее было мало. Оставались только те, кто умел ей подчиняться. Свой «звездный статус» (у нее одной на курсе уже была главная роль в кино) Савелова несла до самого выпускного. Мне кажется, такое поведение можно отнести к комплексу ее маленького роста.
После окончания училища Светлану пригласили в Вахтанговский театр. Но вскоре она решила уйти оттуда к знаменитому Анатолию Эфросу в Театр имени Ленинского комсомола.
- В этом была роковая ошибка, - вздыхает Ерванд Ашотович. - Интересных ролей ей не давали. Все они доставались музе Эфроса - актрисе Ольге Яковлевой.
Впрочем, смена худрука и появление в труппе Марка Захарова лишь на время исправили ситуацию. Хотя Марк Анатольевич возлагал большие надежды на звезду фильма «Семь стариков и одна девушка».

С Валентином СМИРНИТСКИМ в комедии «Семь стариков и одна девушка»

Звонкие пощечины

Через год после получения диплома Савелова выскочила замуж за земляка, тогда еще студента Щуки и будущего режиссера Геннадия Байсака. Свадьбу сыграли в их родном Севастополе. Но не прошло и года, как пара распалась.
- Мы были слишком несмышлеными, - разводит руками Геннадий Михайлович. - Расстались из-за несходства характеров: оба амбициозные максималисты, резкие в суждениях, обоим хотелось доказать свое превосходство. Какая уж тут семейная жизнь…
С Байсаком согласен и директор «Ленкома» Марк Варшавер:
- У Светланы Ивановны был тяжелый нрав. Она вела обособленный образ жизни. Под конец жизни в спектаклях занята была крайне мало. Последней ее работой стала роль в массовке, в постановке «Мудрец». Мы с Марком Захаровым очень терпимо к ней относились. Хотя Савелова порой грешила: нарушала, так сказать, производственную дисциплину, пропускала репетиции, однажды чуть спектакль не сорвала… Попробуйте поискать близких Савеловой в Севастополе, они вам больше расскажут.
Вскоре автор этих строк вышел на школьную подругу нашей героини Анастасию Варганову.
- Мы, дети войны, росли на улице, - поделилась она. - Катались по очереди на одном велосипеде, играли в лапту и в казаков-разбойников. Вместе со Светой первые пять лет я училась в 4-й женской школе, потом нас перевели в 5-ю. Аттестаты зрелости получили в 1959 году. Светлана сразу поступила работать в аптеку расфасовщицей лекарств. Когда же она выучилась на артистку, встречи стали редкими.

КАРАЧЕНЦОВ и САВЁЛОВА в дебютном для него спектакле в «Ленкоме» «Конец Хитрова рынка»
Варганова прекрасно помнит, как полвека назад - в 1966 году - гуляла в Севастополе на свадьбе подруги с Байсаком.
- Света всегда была разборчивой в мужиках, - считает собеседница. - А тут такой интересный человек встретился, из чудесной семьи. Его отец был капитаном второго ранга, мама - домохозяйка. Свадьбу устроили шикарную: столы ломились от угощений, черной и красной икры. Все светились от счастья. А через год Савелова ошарашила нас известием о разводе. Гена в ней души не чаял, во всем старался угодить. Но, по ее словам, этим и не нравился.
Варганова называет Светлану дерзкой. И вот почему:
- С незнакомыми людьми, особенно с юношами, она не церемонилась. А все из-за крайней навязчивости с их стороны. С Савеловой невозможно было спокойно пройти по городу. Ее большие груди вываливались из лифчика, как сейчас у Ани Семенович. И мальчишки все время норовили их потрогать, а в ответ получали звонкие пощечины.
Семья, в которой выросла Савелова, была очень скрытной. Гостей, кроме нас - школьных подруг, не принимали. Говорили, что отец Светланы погиб на войне. А мама, Раиса Ивановна, работала в военном госпитале фельдшером. Но в дочке творческую жилку развивала: организовала балетную студию в 5-й школе. Света там танцевала в настоящей пачке, легко садилась на шпагат.
На Новый год Савеловы всегда ставили роскошную елку до потолка, ветки которой гнулись под тяжестью игрушек и сладостей. Это очень удивляло, ведь семья размещалась в одной комнате двухкомнатной коммуналки. У них даже комода и шифоньера не было, вещи хранили в мешках под кроватями.
Старшая сестра Светы Людмила училась в нашей школе на класс старше, потом стала медсестрой. Был еще и младший братишка, Сережа.

Снимок сделан сразу после свадьбы САВЁЛОВОЙ и БАЙСАКА. Рядом с ними (справа) ближайшая подруга Светланы - Анастасия ВАРГАНОВА (Севастополь, 1966 г.)

Мама - разлучница

- Савелова много рассказывала о своей учебе на актрису в Москве, о любви народа к Высоцкому. Сама мечтала с ним встретиться. Говорила, что влюблена в его песни, - продолжает Анастасия Варганова. - Помню, как в 1975 году ездила с детьми к ней в столицу. Света тогда жила в кооперативной «однушке» с балконом, на котором росла аптечная ромашка. Квартира находилась в доме на улице Чехова недалеко от «Ленкома». Света казалась веселой и счастливой, нарядилась в длинную модную ситцевую юбку из двух тканей, закрученных по спирали. Показала моим детям несколько реверансов и очень смешно изображала дыхание собаки при беге. А потом Савелова навязчиво попросила меня купить бутылку сухого вина. Я попыталась отказать, зная, что вечером у нее репетиция. Но она спокойно парировала, мол, не пойдет в театр. Что я могла тогда сделать? Мы так редко встречались.
В последний раз разговаривала с ней по телефону где-то в 1981 году. Интересно, тогда она так и не призналась, что со мной говорит Савелова. Голос был ее, но очень грубый, прокуренный, пропитой. Похоже, алкоголь крепко вошел в ее жизнь. В начале 2000-х, когда Светы уже не было в живых, но я об этом еще точно не знала, случайно встретила на улице Севастополя ее сестру. Людмила сообщила, что недавно похоронила маму. Я задала вопрос: «А где Светлана?» - потому что среди подруг ходили разговоры о ее гибели в каком-то ресторане. Будто бы она убилась, упав с крутой лестницы. Удивительно, но Люда ответила, что сестра работает по контракту за границей, а письма не может писать, потому что у нее очень длинные ногти.
С помощью Анастасии Варгановой я разыскал в Севастополе близкую школьную подругу Савеловой - Людмилу Кравцову.
- Свету нашу жалко невыносимо, - вздохнула она. - Что-то страшное произошло с ней в конце жизни. Когда женщине под шестьдесят, а рядом ни семьи, ни детей, любая может слететь с катушек…
У Савеловой прибалтийские корни: отсюда, думаю, волосы светлые и глаза голубые. Только представьте: миниатюрная натуральная блондинка с пятым или шестым размером груди. Мужики от нее глаз оторвать не могли. Сама Света рассказывала, что, когда режиссер Яков Сегель увидел ее впервые, долго стоял с открытым ртом. Потом они вместе уехали в Ялту, где проходили съемки фильма «Прощайте, голуби!».
Семья у Савеловой была очень сложная, к тому же бедная. Мама одна тянула троих детей. Все они от разных мужчин. Светин брат Сережа плохо кончил: выпивал, а потом погиб при странных обстоятельствах.
По словам Кравцовой, Савелова кого попало из мужчин к себе не подпускала.

Прах кинозвезды…
- Но если уж ей кто понравился, отдавала себя без остатка, - добавляет подруга. - Да, она могла нагрубить, даже матом обложить. Но человеком была очень верным. Читала где-то, будто у Светки были бурные романы со Збруевым и Караченцовым. Что касается Александра - чистой воды брехня. Они, конечно, общались, но только по-дружески, как коллеги по театру. А вот с Николаем любовь получилась сильная. Коля помоложе ее. Пришел в «Ленком», когда Савелова уже была звездой и крепко помогала ему на первых порах. Помню, как в гримерке Караченцов задушевно пел нам романсы своим пленительным голосом. Не разлучались они сутками… Знаю, что разрыв отношений Коли со Светкой состряпала его мама. Она работала балетмейстером, считала себя аристократкой. Все про всех знала. И долго не могла терпеть рядом с сыном никого, кроме себя. А тут появляется какая-то пигалица, да еще с характером.
У окружающих было такое впечатление, что Савелова и Караченцов родились и выросли вместе, настолько гармонично смотрелись рядом. Но вот расстались…
Потом Светлана, как уверяет Кравцова, встретила разведенного ракетчика:
- Очень красивый, импозантный мужчина, с восточной внешностью. Савелова продала свою квартиру на улице Чехова и переехала к нему в «двушку» в районе Останкино. Жили они враздрай - страшно ругались, потом бурно мирились, и так по нескольку раз на дню. Однажды приехала к ним и не знала, как себя вести: посидели за столом, поговорили, потом они так сильно подрались, хоть милицию вызывай. Несмотря на постоянные конфликты, этот человек очень любил Свету. Глядел на нее как на божество. Выпивали, они, конечно. Но тогда же все пили. И тут случилось то, что, видимо, окончательно ее подкосило. В сорок лет Светка решила завести от этого мужика ребенка. Но родила мертвого мальчика. Конечно, ей об этом раньше надо было думать. А то все съемки да театр. Вот свою жизнь и профукала.

… упокоен в колумбарии Николо-Архангельского кладбища в Москве

Последнее «прости»

- Летом Савелова постоянно приезжала в Севастополь, - продолжает Людмила Кравцова. - Без моря жить она не могла. Очень любила загорать голяком на диких пляжах…
Однажды до нашего города дополз слух, будто она попала в автокатастрофу. Потом стали сплетничать, что на нее свалилась декорация и повредила лицо. Смотрю, Светка очередное лето пропустила, не приехала. На следующее является. И вроде сторониться стала, общается как-то заторможенно. Но никаких шрамов на лице не видно. «Странно, - думаю, - неужто пластическую операцию сделала?» А она молчит как партизан. Гораздо позже, когда стало ясно, что с Савеловой произошла жизненная драма, до меня дошло, что она придумала для окружающих эту автокатастрофу. Уверена, потеря формы и проблемы с лицом - из-за пьянок. Поэтому так резко отстранилась от всех.
… Разыскать на Николо-Архангельском кладбище место захоронения Светланы Савеловой не сложно. В 303-й нише 6-й секции 9-го колумбария постоянно живые цветы.
О прощании со Светланой Ивановной мне рассказал бывший администратор «Ленкома» Валерий Курицын:
- В театре мы виделись с Савеловой всего несколько раз, мельком. В 90-е в спектаклях она практически не играла. Говорили всякое: что болеет, не в форме. Никто из театральных не знал даже, где она живет. Но зарплату получала. Благодаря долготерпению Марка Захарова из «Ленкома» ее не увольняли. Погреться в таких ярких лучах славы и скатиться на самое дно - для красивой женщины равносильно смерти… По моим сведениям, Савелова была замужем за отставным майором милиции, уволенным из органов за пьянку. Этот человек несколько раз приходил получать вместо жены зарплату. В театре знали, что он сильно злоупотребляет спиртным. К чему склонял и Светлану Ивановну.
В памяти остались моменты, связанные с прощанием с актрисой. Именно я занимался ее похоронами. В один из дней в конце января 1999 года нам позвонили из судебно-медицинского морга с просьбой приехать опознать и забрать тело Савеловой. Сообщили, что ее нашли в квартире бездыханной. Пролежала она там несколько дней. В документе о смерти, который нам выдали, стоял жуткий диагноз - острая алкогольная интоксикация с поражением печени. Нижнее белье для покойной мы сами покупали, платье подходящее нашли в реквизите костюмерного цеха. Театр оплатил место в колумбарии Николо-Архангельского кладбища, кремирование и изготовление памятной таблички. Захоронение, кстати, оформлено на мою фамилию. А тот сожитель Савеловой даже не пришел с ней проститься.
Зато, по словам Курицына, в последний путь Светлану Ивановну провожали коллеги-актеры:
- Николай Караченцов, хорошо это помню, на церемонию опоздал. Влетел запыхавшийся в траурный зал, когда гроб с телом уже опустили в углубление для отправки на кремацию. Никого не замечая, рыдая в голос, Коля бросил букет на опустевший катафалк. Так и не успел сказать последнее «прости» бывшей возлюбленной…

О чем он думал всякий раз,
когда пел «…для любви не названа цена»
в знаменитой рок-опере «Юнона и Авось»?

Актеры влюбчивы – это аксиома. А в театральном мире очень трудно что-то утаить. Там своя сцена – как подлинных чувств и страстей, так и конфликтов, укутанных в кокон слухов и сплетен. И сквозь этот кокон совсем непросто разглядеть правду. Роман Караченцова и Поргиной, начавшийся в 1973 году во время гастролей «Ленкома» в Питере, вызвал бурю пересудов. Она была замужней дамой. Да и он не одинок…

«Я влюбилась в него, как только увидела в первый раз, – с улыбкой вспоминает Людмила. – Это было в том же 1973 году. Меня, недавнюю выпускницу Школы-студии МХАТ, приняли в «Ленком» и решили вводить в спектакль «Музыка на одиннадцатом этаже». Я пошла смотреть постановку. Первым на сцену выскочил Саша Збруев, он уже был знаменитостью, весь зал ему зааплодировал. А потом на сцену из-за кулис вылетело нечто орущее, лохматое, с огромными зубами. Это был Коля Караченцов, и тогда я подумала: «Если он не станет моим мужем, свою жизнь я могу считать бессмысленной, пойду и повешусь на люстре».

Конечно же, «вешаться на люстре» она не стала. У начинающей актрисы уже был опыт семейной жизни: ее первый брак с однокурсником Михаилом Поляком продлился четыре года. И она уже знала – после развода жизнь продолжается.

К моменту встречи с Николаем Караченцовым Людмила успела выйти замуж во второй раз – за каскадера Виктора Корзуна, который был старше ее на 20 лет. Брак оказался несчастливым, отношения с мужем становились все более натянутыми. Так что, влюбившись в восходящую звезду «Ленкома», Поргина забыла решительно обо всем и сама отважилась на первый шаг. Когда Людмила Андреевна вспоминает об этом, глаза ее лукаво блестят: «После спектаклей актеры часто собирались в моем номере – пели песни под гитару, травили байки. В одну из таких встреч я попросила Колю задержаться и призналась ему в своих чувствах».

Их роман продолжился в Москве. Они встречались в холостяцкой коммуналке, где в то время жил Караченцов. Он заговорил о женитьбе в театральной гримерке. Просто вошел и сказал: «Если я тебе сделаю предложение, ты разведешься с мужем? Да?! Тогда будь моей женой!» Актриса на следующий же день подала на развод. Казалось, вот оно – счастье. Но популярность Николая так быстро набирала обороты, а театральная жизнь была такой бурной, что предложение стать женой повисло в воздухе и... провисело там целых два года.

Сказать, что Поргина терялась в догадках, – не сказать ничего. Из-за громкой лав-стори (а также своего взрывного характера) Люда тогда лишилась нескольких ролей в театре, Марк Захаров на некоторое время даже перевел ее в массовку. Людмила буквально места себе не находила и говорит об этом сейчас, не таясь: «Целых два года я каждую минуту ждала, что Коля скажет: «Давай с тобой сегодня подадим заявление». Не понимала, почему он так долго тянет. «Наверное, весь погружен в репетиции, – строила я догадки, – до загса ли ему сейчас?..»

Похоже, Николаю Караченцову и впрямь было не до того. Шел 1975 год. Столичные театралы осаждали ленкомовские кассы, чтобы добыть билеты на «Тиля» с Караченцовым в главной роли. А летом актер в составе делегации молодых талантов на целый месяц уехал в США (небывалое по временам холодной войны событие!). Месяц – иногда это целая жизнь. И пока Николай знакомился с заокеанским «загнивающим капитализмом», в Москве на одном из спектаклей в Людмилу влюбился немецкий предприниматель. Романа не случилось, но предложение руки и сердца с последующим выездом в Германию прозвучало. Поргина отказала немцу, однако решила снова взять ситуацию с Николаем в свои руки…

Караченцов вернулся, фонтанируя впечатлениями о Штатах. Люда рассеянно слушала, а потом неожиданно перебила его и сказала: «Знаешь, Коленька, мне один немец предложение сделал… Может, стоит согласиться, ты ведь меня уже не зовешь». Эта новость сработала со скоростью катапульты – заявление они подали буквально на следующий день. И 1 августа 1975 года наконец-то стали мужем и женой...

Пока театральная карьера Караченцова стремительно взлетала вверх, Люда, родив сынишку Андрюшу, ушла со сцены «в семью». Жизнь их семьи была традиционной для актеров: в тесной квартирке собирались друзья, спорили, мечтали, шумно застольничали, репетировали.

Николай мотался на гастроли, подрабатывал на концертах, снимался в кино и на телевидении – одним словом, был нарасхват. Его очевидный талант, неуемный темперамент и потрясающая энергия притягивали не только славу, но и, конечно, женщин. Людмила оказалась настоящим бойцом за свои чувства. Однако победы никогда не давались ей легко.

Было все… Как-то Люда, прихватив маленького Андрюшу, ушла от Караченцова к своим родителям. Удивительно, но почти три месяца муж не предпринимал никаких шагов к примирению. Не выдержав «холодной войны» и паузы в отношениях, Людмила написала ему проникновенное письмо. Подействовало. Ответом стало его признание, которого она так долго ждала: «Я тоже люблю тебя».

У известного актера случались романы. Сплетни волнами расходились по театральной тусовке и по Москве. И о них невозможно было не знать!

Но, выслушав очередную порцию новостей, Людмила ничего не комментировала и показательных разносов супругу не устраивала. «Я всегда знала, что у меня есть его плечо, его поддержка. Где бы ни был, если что-то случалось, я слышала: «Дорогая, не переживай, сейчас буду!» Даже когда поползли слухи о длительном и нешуточном романе Караченцова с красавицей Ольгой Кабо, даже когда подруги Людмилы пытались открыть ей глаза на его влюбленность в танцовщицу Марину Ширшикову… Это был негласный договор.

Как взрывная Поргина это переживала, пожалуй, мало кто знает. Но то, что Караченцов всегда возвращался к ней, – факт. А такого заботливого и щедрого семьянина нужно было еще поискать. Николай был настоящим пахарем и всегда помнил о сынишке и жене. Лишь однажды он задал вопрос: «Сколько я должен зарабатывать, чтобы нам хватало?» – а потом просто сделал все, чтобы действительно так и было. Все ключевые семейные вопросы решал он, а внутренний ритм их жизни задавала Людмила.

Более чем скромная советская коммуналка осталось в прошлом – правительство охотно выделило театральному любимчику квартиру с окнами на церковь в Елисеевском переулке. Знаковое, к слову, место жительства – ведь именно в этом районе некогда жили Мейерхольд и Качалов. Обставить квартиру и устроить быт Людмиле всегда удавалось блестяще. Правда, порывистая натура давала себя знать. К примеру, на отведенные для ремонта квартиры деньги она могла купить себе норковую шубу в пол. А опомнившись, тут же звонила мужу и каялась, хорошо зная, как он любит ее баловать. В ответ она всегда слышала только одобрение. Ни одного упрека. В тот раз Караченцов просто попросил строителей об отсрочке и тут же озадачился, где взять недостающую сумму.

Николай буквально купался в ролях, а на долю Людмилы чаще всего выпадали скромные работы: в «Звезде и смерти Хоакина Мурьеты» она сыграла роль Чилийки, в «Юноне и Авось» – Женщину с младенцем, вот только в «Бременских музыкантах» ей досталась яркая роль Атаманши. В этом образе она была очень органична.

А за кулисами текла своя жизнь. «Прежде чем утвердить меня на роль в спектакле «Три девушки в голубом», Марк Анатольевич долго сомневался, справлюсь ли я, – вспоминает сейчас актриса. – «Люда, вам сложно будет играть драму, потому что ваша жизнь – сплошной праздник, все вас любят, а муж вообще носит на руках!» Рядом с Колей я в самом деле ощутила себя самой красивой, самой умной, самой доброй. Муж все время внушал мне, какая я замечательная, и я в конце концов в это поверила».

Он продолжал сниматься, играть в театре, записывать песни, ездить на гастроли с концертами. На сон оставалось часа четыре в сутки – не больше. А она занималась домом, бытом, дачей, готовила обеды, принимала многочисленных друзей – в доме по праздникам собиралось до полусотни человек. Похоже, каждый из них четко понял свою роль в жизни другого, и оба играли ее в силу своего таланта. Так прошло много лет.

…«Какая твоя любимая роль?» – громко спрашивает Людмила у мужа. Он неловко сидит на удобном кухонном стуле, как большая нахохлившаяся птица, смотрит отсутствующим взглядом и произносит слова, которые стороннему собеседнику не понять. «Роль графа Резанова», – переводит Людмила. «У нас все будет хорошо!» – жена держится перед камерой за двоих: открытая улыбка, уверенная речь и жесты. Николай молчит. Она поворачивается к нему и снова громко спрашивает: «Так ведь, Коля? Скажи!» Он кивает, глядя в сторону, и снова произносит что-то невнятное. На этот диалог больно смотреть. За ним столько всего, что не передать словами!

…Страшная авария, случившаяся в 2005 году, жестко разделила их жизнь на до и после. В тот вечер, 28 февраля, Коля мчался к жене: на руках у Людмилы только что умерла ее мать. Он очень торопился, хотел быть рядом с ней. И в какой-то момент не справился с управлением. Об аварии Поргина узнала через несколько часов. «Мама ушла, ее уже не вернуть, а Колю я не отдам!» – решила она.

Чтобы выжить, знаменитому актеру понадобилась врачебная помощь, граничащая с чудом. После аварии Николай находился в коме, и врачи сутками напролет боролись за его жизнь. Страна замерла в ожидании, ежедневно в Интернете публиковался бюллетень о состоянии здоровья Николая Петровича. Людмила, собрав все мужество, делала невозможное. «Я говорила с ним, держала его за руку, – признавалась она перед камерой после своего первого визита в палату. – И мне показалось, что он сжал мою в ответ! Дольше врачи не разрешили мне находиться в палате, но зато посоветовали приходить каждый день и по 15 минут разговаривать с мужем... Хотя он в коме, я верю, что он все слышит и чувствует...»

В коме он был месяц. И каждое утро Людмила вставала ни свет ни заря и шла в монастырь. Молилась за своего Коленьку. И вымолила…

Он перенес несколько операций, научился двигаться и кое-как изъясняться, а она была рядом все это время. Именно эта женщина научила его заново ходить и говорить. И никто, кроме самого Караченцова, не знает, чего ей это стоило.

Во имя и вопреки

Медленно, очень медленно они оба привыкали к новой жизни. Он – к своему новому лицу, ставшему после пластической операцией незнакомым, к непослушному телу, невозможности нормально общаться и выключенности из своего сумасшедшего актерского ритма. А она – к нему. «Я долго не могла к этому привыкнуть. Все думала, что сумею вернуть прежнего Караченцова. А потом врач-психоневролог сказала мне: «Не рвите свое сердце. Поймите: того Караченцова нет и уже не будет. Вы должны привыкнуть к человеку, который с вами сейчас». И я приняла эту новую реальность. И прежнего Караченцова почти не помню. Когда смотрю фильмы с его участием, даже удивляюсь: «Боже мой, неужели он был таким?» Потому что я Колю безумно люблю. Однажды пришел к нему кто-то, а он никого видеть не хочет. Стесняется, что уже не супермен. Я сказала ему тогда: «Не переживай, что ты стал другим. Поверь, сейчас ты интереснее, чем был раньше. Потому что открыт миру, не носишь маски. Если тебе хорошо – радуешься, если плохо – плачешь».

Они теперь всегда вдвоем: гуляют ли с внуками на даче, хозяйничают ли по дому, выходят ли в свет… Да-да, именно в свет! Всякий раз это вызывает бурю кривотолков в обществе. Не все могут принять «нового» Николая Петровича – смотреть на последствия перенесенных им травм действительно тяжело. Люди реагируют по-разному: кто-то прячет глаза и проходит мимо, а кто-то радостно бросается к нему, жмет руку и радуется, что он жив. Некоторые осуждают Поргину за то, что она появляется с мужем на людях, ведь и невооруженным глазом видно, как тяжело Караченцову – даже физически. Но он держится. И, как утверждает Людмила, не она, а муж рвется всякий раз побывать среди людей: сказывается многолетняя привычка быть на виду и самое обычное стремление к общению.

Она повсюду с ним. Зычным голосом Атаманши командует мужем и дает интервью, общается с израильскими врачами, обещавшими помочь, и готова ссориться с каждым, кто считает, что Караченцову впору сидеть дома. «Мы все преодолели. Коля понял, что я его люблю и готова умереть, чтобы он был счастлив!» – делится Поргина. А Николай почти не разговаривает, но если речь заходит о том, как же он выкарабкался, лаконично отвечает: «Мне помогли Люда и труд». Когда они остаются одни, он перестает стесняться своего вынужденного косноязычия и говорит о том, что чувствует: «Ты – все в моей жизни». Да, она стала для него всем. Вот только 38 лет назад, когда горячечно об этом мечтала, и представить себе не могла, что могут означать слова «быть всем». Жизнь назвала настоящую цену любви…