Отец атомной бомбы в ссср. отец американской атомной бомбы

29.03.2024

Организация создания советских атомных (ядерных) оружия и энергетики.

Предыстория

Обнаружение эффекта деления атомного ядра в 1938-1939 годы открыло возможность осуществления цепной реакции, приводящей к взрыву огромной мощности. В октябре 1939 года было принято решение о создании Консультативного уранового комитета в США, в 1940 году комитет по урановой проблеме был создан в Великобритании. Работы по этой тематике велись и в Институте кайзера Вильгельма в Германии.

Работа «Урановой комиссии»

30 июля 1940 года в СССР была создана Комиссия по проблеме урана при Президиуме АН СССР («урановая комиссия») во главе с В. Хлопиным. Исследования возможностей военного применения урана велись в Ленинградском физико-техническом институте под руководством . В 1940 году сотрудники ЛФТИ Г. Н. Флёров и К. А. Петржак сумели осуществить спонтанное деление ядер урана. Я. Б. Зельдович и Ю. Б. Харитон провели расчеты возможности цепной реакции. Однако с началом . эти работы были прерваны. 28 сентября 1942 года было принято постановление Государственного комитета обороны «О работах по урану», в соответствии с которым в Казани была создана лаборатория сотрудников ЛФТИ во главе с . Работу лаборатории курировал нарком химической промышленности М. Первухин. В 1942-1945 годы велись исследовательские работы. В 1943 году лаборатория Курчатова была преобразована в «Лабораторию номер 2 Академии наук СССР». 8 декабря 1944 года было принято постановление ГКО «О мероприятиях по обеспечению развития добычи и переработки урановых руд». Курчатов получил широкие полномочия по привлечению специалистов к работе лаборатории даже из рядов вооруженных сил. Государственную поддержку осуществлял Специальный комитет во главе с , созданный постановлением ГКО 20 августа 1945 года (то есть вскоре после ). Было создано Первое главное управление (ПГУ) при правительстве во главе с наркомом боеприпасов для организации работ по созданию атомного оружия. Курчатов был научным руководителем проекта. В 1946 году на встрече Курчатова со было приняты практические решения по значительному расширению ядерной программы.

Разработка ядерного оружия

В ноябре 1945 года было принято решение по строительству комбината по производству и переработке атомного топлива (комбинат «Маяк»). Были построены реактор Ф-1 и промышленный реактор А-1. В 1947 году была создана сеть специальных факультетов для подготовки специалистов-атомщиков. В конце 1947 года в связи с болезнью Ванникова работой по обеспечению заказов атомной отрасли руководил М. Первухин.

Монополия США на атомное оружие воспринималось как угроза существованию СССР. Сократить отставание от США в этой области помогла разведка. В НКГБ (МГБ) под руководством был создан отдел по сбору информации о ядерных программах США и Великобритании. Успехам советских разведчиков способствовали инициативы западных специалистов с левыми взглядами, которые решили помочь СССР. К. Фукс, с 1940 года участвовавший в британской атомной программе, в конце 1941 года решил поддержать СССР и вступил в контакт с советской агентурой. В начале 1942 года он получил доступ к секретным материалам по ядерным исследованиям в США, в декабре 1943 года переехал в США и с августа 1944 года работал в . Он передавал советской разведке важную секретную информацию о разработке атомного оружия в США. В Лос-Аламосе механиком работал коммунист Д. Грингласс, который передавал секретную информацию старшему брату своей жены, советскому агенту Д. Розенбергу. С советской разведкой сотрудничали ученые, проводившие исследования в интересах атомной программы в Канадском национальном исследовательском центре в Монреале, в том числе А. Мей, который передал в СССР технические характеристики бомбы, сброшенной на Хиросиму, образцы урана и другую информацию. Выдающийся физик Б. Понтекорво связался с советским представительством в Монреале и предоставил секретные материалы и расчеты. По западным атомным исследованиям поставляла информацию и Кембриджская пятерка. Хотя советские ученые могли создать атомную бомбу и самостоятельно, но в условиях « данные разведки позволяли выиграть время, что могло оказаться критически важным фактором.

25 декабря 1946 года в СССР заработал атомный реактор. 29 августа 1949 под Семипалатинском было произведено первое испытание советской атомной бомбы. В 1949 году Лаборатория номер 2 была переименована в Лабораторию измерительных приборов АН СССР, на основе которой в 1956 году был создан Институт атомной энергии АН СССР.

«Мирный атом»

26 июня 1953 года для развития ядерной программы было создано Министерство среднего машиностроения во главе с В. Малышевым.

После испытания советского атомного оружия, советские ученые уже самостоятельно первыми создали термоядерную бомбу (испытание проведено 12 августа 1953 года) и с 1954 года обеспечили развитие атомной энергетики. Для получения ядерной энергии как правило в ядерном реакторе проводится управляемая цепная реакция деления ядер урана-235, урана 233 или плутония-239, при которой выделяется большое количество тепла, преобразуемого в дальнейшем в электричество. Ядерная энергия производится в атомный электростанциях (АЭС), используется на атомном флоте. Продукты работы АЭС используются при создании ядерного оружия. Первая в мире устойчивая цепная ядерная реакция была обеспечена 9 мая 1954 года в Обнинске, и 27 июня 1954 в Обнинске была пущена первая в мире АЭС (мощность 5 тыс. кВт). Для сравнения - первая АЭС в Великобритании пущена в 1956, в США - в 1957. В 1958 в СССР был пущен блок в 100 МВт - первый блок Сибирской АЭС. Ее мощность была доведена до 600 МВт. В 1964 году вступили в строй Белоярская и Нововоронежская АЭС. В 1973 году на Ленинградской АЭС был запущен первый высокомощный энергоблок в 1000 МВт.

Использование атомной энергии связано с большим риском, так как аварии на атомных объектах приводят к радиоактивному заражению обширной территории на сотни лет. Серьезную проблему представляет собой хранение отработанного ядерного топлива и захоронение радиоактивных отходов. 29 сентября 1957 произошла крупнейшая авария с хранилищем отходов (Кыштымская авария). В 1986 произошла . За рубежом также происходят атомные аварии: в Уиндскейл в 1957, в Три-Майл-Айленд в 1979, в Фукусиме в 2011 г. и др.

В 1980 году на советских АЭС производилось 72,9 млрд кВт∙ч из 1294 кВт∙ч общего производства электроэнергии, в 1985 году 167 млрд кВт∙ч из 1544 кВт∙ч, в 1989 г. 213 млрд кВт∙ч из 1722 кВт∙ч.

Развитие атомного флота

Важным направлением использования ядерной энергетики является создание атомного флота. 20 ноября 1953 года было принято решение Совета министров СССР о строительстве атомного ледокола. Под руководством главного конструктора В. Неганова и главного строителя В. Червякова был спроектирован и построен первый в мире атомоход «Ленин». Он был спущен на воду 5 декабря 1957 года. Ядерная энергетическая установка смонтирована в 1958—1959 годах. 3 декабря 1959 атомоход «Ленин» был сдан в эксплуатацию. В июне 1971 г. ледокол «Ленин» первым из надводных судов прошёл севернее Северной Земли из Мурманска в Пивек. С 1989 года ледокол «Ленин» - корабль-музей в Мурманске. В 1975 году был построен ледокол «Арктика». В 1977 он достиг Северного полюса. Последний ледокол класса «Арктика» заложен в 1989 году и введен в строй в 2007 году. СССР и Российская Федерация особенно заинтересованы в развитии атомного ледокольного флота, так как имеют наибольшую протяженность транспортных путей в Северном ледовитом океане.

Также СССР, как и его противники по НАТО, развивал атомный подводный флот. В США первая подводная лодка "Наутилус" вступила в строй в 1954. Первая советская атомная подводная лодка "К-3" была построена в 1958 (глава КБ В. Перегудов, главный конструктор реактора Н. Доллежаль). На К-3 создавались условия повышенного комфорта. Однако доза облучения при испытаниях К-3 превышалась в сто раз. Во второй половине 1950-х годов опасность этого для испытателей и моряков еще не была в должной степени выявлена. В дальнейшем эта доза была уменьшена в 10 раз. В конце 1959 года в строй вступили еще три атомные подводные лодки ("К-5", "К-8", "К-14"). В июле 1962 года советская подводная лодка “К-3” достигла Северного полюса. Развитие атомного подводного флота связано с авариями. В СССР погибала 1 подводная лодка на 89, находящихся в строю, в США 1 - на 33.

В связи с созданием атомного подводного флота и ядерного ракетного оружия Арктика и Атлантика стали ареной противоборства подводных флотов, так как через эти океаны США и СССР могли нанести друг по другу ядерный удар. В 60-80-х годах на советский атомный подводный флот возлагались задачи нанесения сокрушительного удара по противнику в случае начала войны с США. В 1966 году советские подводные лодки совершили кругосветное путешествие в подводном положении. Это показало, что они могут скрытно прибыть в любую точку мира.

Развитие советской ядерной программы показало, что СССР вышла на такой уровень, что советская промышленность в состоянии решать наиболее передовые для того времени технологические задачи. Многие задачи, имеющие первостепенное значение с военной и экономической точки зрения, были решены впервые в мире. В то же время развитие ядерной программы, особенно в первые годы, осуществлялось в условиях пренебрежения некоторыми требованиями безопасности работников и за счет напряжения всего экономического потенциала страны.

Бомба для дядюшки Джо Филатьев Эдуард Николаевич

Советский атомный проект

Всякий раз, когда «урановый вопрос» вставал перед правительствами Великобритании, Германии, Франции или США, его решали очень просто: физикам предлагали создать урановую бомбу.

В Советском Союзе точно в такой же ситуации поступили иначе: от учёных потребовали подготовить урановый доклад. То есть всего лишь прояснить вопрос и дать кое-какие рекомендации. Отсюда и колоссальное отличие в подходах к решению поставленной задачи - ведь бомба весьма существенно отличается от доклада.

На Западе к созданию атомного оружия привлекли светлейшие умы человечества, выдающихся учёных, Нобелевских лауреатов. Скомплектовали целую армию из опытнейших инженеров и техников.

В СССР для составления доклада нужны были исполнители совсем другого рода - хорошо владевшие пером, обладавшие организаторскими способностями, умевшие чётко и внятно излагать суть дела.

Между тем - вспомним об этом в очередной раз - большинство маститых учёных страны Советов в успех «укрощения» урановых ядер не верили категорически! Даже ссылки на секретные исследования, которые якобы велись за рубежом, никого не убеждали. Заграничные опыты скорее вызывали опасения: а не дезинформация ли это? Не специально ли подброшенная нам «липа», чтобы, клюнув на неё, наивные большевики с присущим им энтузиазмом развернули широкомасштабные работы. В самый разгар войны! И надорвались бы от непосильной ноши.

Так или примерно так думали тогда многие. В том числе и академик Иоффе, которого сталинское Распоряжение поставило во главе всей этой грандиозной и фантастичной затеи.

Но думы - думами, а дело надо было делать. И Абрам Фёдорович отправился в Казань - туда, где находились физические институты, эвакуированные из Москвы и Ленинграда, и принялся подбирать команду, чтобы поручить ей выполнение правительственного задания.

Возглавить коллектив ядерщиков, по мнению Иоффе, вполне могли бы… член-корреспондент Академии наук Алиханов… или профессор Курчатов.

Но Абрам Исаакович Алиханов в тот момент находился в Армении. Там на горе Алагез он занимался изучением космических лучей. Через четыре года Сталин спросит у Берии, какое отношение к созданию атомной бомбы могут иметь лучи, идущие из космоса. Лаврентий Павлович передаст этот вопрос Алиханову, и тот напишет вождю пространную записку, в которой, в частности, скажет:

«Огромный интерес, проявляемый физиками к проблеме космических лучей, связан с тем, что в потоке космических лучей мы встречаемся с частицами огромных энергий, измеряемых миллиардами и сотнями миллиардов вольт.

Столкновения космических частиц (мезотронов, протонов, электронов и т. д.) с ядрами атомов вещества позволяют изучить свойства элементарных частиц материи и, в частности, протонов и нейтронов, из которых построены ядра…

Благодаря большим энергиям космические частицы не только легко расщепляют ядра, но, проходя через вещество, вызывают такие явления, которые не наблюдаются в обычных ядерных реакциях».

Сталин внимательно прочтёт присланное ему объяснение и наложит на него краткую резолюцию:

«Согласен. И. Сталин».

Но это случится лишь в начале 1946 года. Осенью же 1942-го Алиханов находился далеко от Москвы.

Зато профессор Курчатов к тому времени уже вернулся из Севастополя в Казань, успел переболеть воспалением лёгких и даже отрастить бороду.

Анатолий Александров рассказывал:

«В конце 1942 года Игорь Васильевич приехал в Казань. Мы стали называть его Бородой. Я думаю, что борода, сильно старившая его прекрасное молодое лицо, облегчала ему контакты с людьми старшего возраста. Бороде было всего 39 лет, он был очень моложав, пока не отрастил бороду. С бородой мальчишкой его никто не назвал бы. Он смеялся, что дал обет не бриться, пока не решит задачу ».

Физик Вениамин Аронович Цукерман:

«Мария Николаевна Харитон рассказывала, как в 1942 году после севастопольской эпопеи, увидев Курчатова с бородой, она спросила его:

- Игорь Васильевич, ну к чему такие украшения из допетровских времён?

Он шутя продекламировал две строчки из популярной военной песенки:

- Вот ужо прогоним фрицев, будет время, будем бриться…

Вскоре его стали называть Бородой, а иногда - князем Игорем. Чем-то неуловимым его облик напоминал былинного богатыря, русского красавца-князя ».

Вот этому весёлому бородачу, успевшему стать неплохим специалистом по размагничиванию кораблей, осенью 1942 года Иоффе и поручил разобраться с «урановой проблемой», назначив его начальником «специальной лаборатории атомного ядра». Она была организована при Академии наук и состояла всего из одиннадцати человек.

Георгий Флёров, который тоже стал её сотрудником, вспоминал:

«Начиная работу, мы были нищие и, пользуясь данным нам правом, собирали из остатков по воинским частям и в институтах Академии наук необходимые нам вольтметры и инструмент».

Это было действительно так. Хотя кто-то вправе воскликнуть:

Не может быть! Оснащение атомной лаборатории приборами и инструментами было особо оговорено в Распоряжении ГКО! А его подписал сам Сталин!

Да, Распоряжение ГКО предписывало выделить учёным «… сталей разных марок 6 тонн, цветных металлов 0,5 тонны, а также… два токарных станка». Кроме этого Наркомату внешней торговли поручалось «… закупить за границей по заявкам Академии наук СССР для лаборатории атомного ядра аппаратуры и химикатов на 30 тысяч рублей». Главному управлению гражданского воздушного флота надлежало «… обеспечить к 5 октября 1942 года доставку самолётом в г. Казань из г. Ленинграда принадлежащих Физико-техническому институту АН СССР 20 кг урана и 200 кг аппаратуры для физических исследований ».

Составители Распоряжения, подписанного Сталиным, видимо, полагали, что физики, которые станут готовить доклад вождю, будут обеспечены по максимуму.

Однако Курчатов, узнав, что все исследования ему предстоит вести с помощью двух токарных станков и шести тонн стали, наверняка приуныл основательно. Но что он мог поделать? Время было горячее - немцы стояли под Сталинградом! Приказ ГКО следовало выполнять, то есть готовить к указанному сроку «урановый» доклад. Поэтому пришлось засучивать рукава и приниматься за работу.

Анатолий Александров сразу заметил тогда, как сильно изменился Курчатов:

«Хотя его стиль поведения, общения с людьми был такой же, как и раньше, но чувствовалась происходящая в нём глубокая душевная перестройка При его крайне развитом чувстве ответственности за дело новая задача легла на него огромным грузом».

В это время за океаном тоже делали выбор. Искали достойную кандидатуру на пост научного руководителя атомного проекта. Лесли Гровс, командовавший этим делом, сначала хотел поставить во главе физиков-ядерщиков Нобелевского лауреата Эрнеста Лоуренса, но тот по целому ряду причин отказался. Тогда выбор пал на 38-летнего физика из Калифорнийского университета Роберта Оппенгеймера. В октябре 1942 года Гровс предложил ему стать научным руководителем «Манхэттенского проекта». Оппенгеймер ответил согласием.

В ту пору советский атомный проект возглавлял человек, статус которого был намного значительнее, чем у американца Лесли Гровса - Вячеслав Молотов. Но он лишь считался руководителем, потому как забот у него было (важных, ответственейших - государственных) невпроворот.

Следующим по значимости шёл Абрам Иоффе, у которого дел тоже было предостаточно.

Всеми «ядерными делами» (а их свалилось на малочисленный коллектив специальной лаборатории атомного ядра превеликое множество) пришлось заниматься Игорю Курчатову. Проблем оказалось столько, что начальника лаборатории было очень трудно застать на месте.

22 октября 1942 года Курчатов приехал в Москву и принялся разыскивать тех, кого можно было привлечь к работе по атомной тематике. Одним из первых был найден Юлий Харитон, который впоследствии написал:

«С марта 1942 года я был прикомандирован к так называемой „Шестёрке“ - официально это НИИ-6 Наркомата боеприпасов… Занимались суррогатированием взрывчатых веществ, так как тротила было мало, кумулятивными зарядами…

Ко мне приехал Игорь Васильевич. Он начал говорить о том, что надо возвращаться к прерванной работе над урановой проблемой. Его слова показались мне совершенным бредом. Тогда немцы занимали ещё значительную часть нашей территории. Мне казалось, что надо всем чем возможно помогать армии. А тут урановая проблема Война, вероятно, окончится раньше, чем мы сделаем атомное оружие. Вот кончится война, тогда, как мне казалось, можно будет со спокойной совестью заниматься ядерной энергетикой и ядерным оружием.

Игорь Васильевич не торопил, предложил ходить на семинары…Я начал ходить на них сначала изредка, потом чаще, так постепенно мысли стали возвращаться в сторону урановой проблемы».

Юлий Борисович Харитон не указал точного числа, когда состоялась его встреча с Курчатовым. Но упоминание о том, что Игорь Васильевич был не слишком настойчив, говорит о том, что их первый разговор о «возобновлении работ» состоялся, скорее всего, в середине ноября.

Затем Курчатов отправился к Кикоину.

Исаака Константиновича Кикоина ещё в середине 30-х годов отправили на Урал организовывать филиал Физтеха. Там он жил и работал. В конце 1942– го к нему вдруг приехал Курчатов.

Много лет спустя Кикоин вспоминал:

«… в Свердловске неожиданно появился Курчатов, которого я не сразу узнал, так как не видел его с начала войны, и который отрастил роскошную бороду, пообещав расстаться с ней после победы над фашизмом …

Он почему-то заинтересовался тематикой моей лаборатории, спросил, чем я занимаюсь. Занят я в то время был оборонной тематикой, о содержании которой я ему и рассказал. Внешне его посещение тогда ни на чём не сказалось, но позже стало ясно, что он имел поручение прозондировать возможность привлечь меня к новой тематике».

На роль «крупного учёного» Кикоин не очень годился. Сам он потом с откровением рассказывал:

«Мы все, включая меня, не были специалистами в рассматриваемой нами проблеме, но мы были молоды, и нахальства у нас хватало, нам было и «море по колено».

Видимо, этой своей отчаянной бесшабашностью 34-летний свердловчанин и приглянулся Курчатову. И очень скоро Кикоина затребовали в столицу.

А Курчатов в это время продолжал находиться как бы на распутье - многое было неясно, возникала тьма вопросов. Но в третьей декаде ноября 1942-го его неожиданно познакомили с данными, добытыми в зарубежных лабораториях.

Из книги Катастрофы под водой автора Мормуль Николай Григорьевич

Английский атомный флот и его аварийность В ноябре 1955 года начальник штаба ВМС Великобритании адмирал Маунтбеттен, сделал заявление, что его страна намерена приступить к созданию собственных подводных лодок с ядерной Энергетической установкой. Для экономии времени и

Из книги Атомные крейсера типа Киров автора Павлов Александр Сергеевич

Атомный крейсер "Киров" 6 октября 1973 года новая боевая единица была зачислена в списки ВМФ СССР, то есть на него открыли штаты и 15 декабря 1975 был сформирован экипаж. 27 марта 1974 года атомный ракетный крейсер "Киров" в торжественной обстановке заложили на Балтийском заводе

Из книги «Пламенные моторы» Архипа Люльки автора Кузьмина Лидия

Из книги 100 великих кораблей автора Кузнецов Никита Анатольевич

Атомный ледокол «Ленин» Вторая половина XX в. прошла под знаком научно-технической революции, затронувшей все области техники, в том числе и судостроение. Довольно быстро паросиловая энергетика была вытеснена дизельной, а вскоре ученые и инженеры начали задумываться о

Из книги Информаторы Сталина. Неизвестные операции советской военной разведки. 1944-1945 автора Лота Владимир Иванович

Атомный авианосец «Энтерпрайз» В конце 1945 г., вскоре после окончания Второй мировой войны, военно-морской флот Соединенных Штатов Америки представлял огромную силу. В условиях мирного времени его содержание обходилось слишком дорого, поэтому началось масштабное

Из книги Лаврентий Берия [О чем молчало Совинформбюро] автора Север Александр

Атомный ледокол «Арктика» «Арктика» стала первой в серии из шести атомных ледоколов проек-та 10520, строительство которых началось в 1972 г., а завершилось в 2007 г. (с вводом в строй ледокола «50 лет Победы»). Главными задачами этих атомоходов являются обслуживание Северного

Из книги Бомба для дядюшки Джо автора Филатьев Эдуард Николаевич

Глава 1. Атомный фактор Холодные ветры возникают не случайно. И опасны они бывают не только в природе, но и в отношениях между государствами.В советско-американских отношениях периода Второй мировой войны резкие дипломатические похолодания были обычным явлением. Если

Из книги Очерки истории российской внешней разведки. Том 5 автора Примаков Евгений Максимович

Глава 1 Атомный проект. Неизвестные страницы О Лаврентии Берии как о руководителе советской атомной программы написано достаточно много. Хотя ради справедливости отметим, что только в декабре 1944 года Иосиф Сталин поручил ему «наблюдение за развитием работ по урану». К

Из книги Сергей Круглов [Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР] автора Богданов Юрий Николаевич

Атомный проект 20 августа 1945 года Государственный Комитет Обороны принял решение № 9887 о создании Специального Комитета, которому надлежало обеспечить государственное руководство решением ядерной проблемы. По решению Иосифа Сталина данный орган возглавил Лаврентий

Из книги автора

Великий атомный блеф 25 сентября 1949 года газета «Правда» опубликовала сообщение ТАСС. Именно таким образом Кремль в те годы оповещал общественность (главным образом, международную) о том, что думает правительство страны Советов по поводу тех или иных произошедших в мире

Из книги автора

Первый атомный взрыв Хотя о том, что Соединённые Штаты Америки готовятся к испытанию бомбы огромной разрушительной силы, знали и Иосиф Сталин и Уинстон Черчилль. Гарри Трумэну об этой акции стало известно лишь в день принятия присяги в качестве нового президента

Из книги автора

Секретный атомный доклад 17 января 1946 года доклад, составление которого было поручено Курчатову, Кикоину, Ванникову, Первухину и Завенягину, был подготовлен. Ему дали деловое название: «О состоянии работ по получению и использованию атомной энергии». Берия, Маленков и

Из книги автора

Секретный атомный полигон Всё лето 1949 года полигон под Семипалатинском готовится к проведению первого в стране атомного эксперимента.Электрофизик Владимир Комельков рассказывал:«В начале августа 1949 года я выехал с большой частью сотрудников на испытания в отдалённый

Из книги автора

47. Они помогали создавать атомный щит Родины Давно отгремела Великая Отечественная война 1941–1945 годов, растаял лед холодной войны, но до сих пор сохранилась в людских сердцах память о тех людях, которые отстояли свое Отечество от фашистского нашествия. До сих пор

Из книги автора

23. Атомный проект Своё монопольное владение атомным оружием Соединенные Штаты Америки наглядно продемонстрировали в 1945 году путём проведения испытаний на Аламогордо и сбрасыванием бомб на Хиросиму и Нагасаки. Затем американские военные в целях шантажа начали

В США и СССР одновременно начались работы над проектами атомной бомбы. В 1942 году в августе в одном из зданий, находившихся во дворе Казанского университета, стала действовать засекреченная Лаборатория №2. Руководителем этого объекта стал Игорь Курчатов, русский "отец" атомной бомбы. В это же время в августе неподалеку от Санта-Фе, штат Нью-Мексико, в здании бывшей местной школы заработала "Металлургическая лаборатория", также секретная. Руководил ею Роберт Оппенгеймер, "отец" атомной бомбы из Америки.

На решение поставленной задачи ушло в общей сложности три года. Первая США была взорвана на полигоне в июле 1945 года. Еще две в августе сброшены были на Хиросиму и Нагасаки. Семь лет понадобилось для рождения атомной бомбы в СССР. Первый взрыв состоялся в 1949 году.

Игорь Курчатов: краткая биография

"отец" атомной бомбы в СССР, появился на свет в 1903 году, 12 января. Произошло это событие в Уфимской губернии, в сегодняшнем городе Симе. Курчатова считают одним из основоположников в мирных целях.

Он окончил с отличием Симферопольскую мужскую гимназию, а также ремесленную школу. Курчатов в 1920 году поступил в Таврический университет, на физико-математическое отделение. Уже спустя 3 года он с успехом досрочно закончил этот вуз. "Отец" атомной бомбы в 1930 году начал работать в физико-техническом институте Ленинграда, где возглавлял физический отдел.

Эпоха до Курчатова

Еще в 1930 годах в СССР начались работы, связанные с атомной энергией. Химики и физики из различных научных центров, а также специалисты из других государств принимали участие во всесоюзных конференциях, которые устраивала АН СССР.

Образцы радия были получены в 1932 году. А в 1939 рассчитана цепная реакция деления тяжелых атомов. 1940 год стал знаковым в ядерной области: была создана конструкция атомной бомбы, а также предложены методы выработки урана-235. Обычную взрывчатку впервые было предложено использовать в качестве запала для инициирования цепной реакции. Также в 1940 году Курчатов представил свой доклад, сделанный на тему деления тяжелых ядер.

Исследования в период Великой Отечественной войны

После того как в 1941 году немцы напали на СССР, были приостановлены ядерные исследования. Основные ленинградские и московские институты, которые занимались проблемами ядерной физики, срочно были эвакуированы.

Глава стратегической разведки Берия знал о том, что физики Запада считают атомное оружие достижимой реальностью. Согласно историческим данным, в СССР еще в 1939 году в сентябре приезжал инкогнито Роберт Оппенгеймер, руководитель работ по созданию атомной бомбы в Америке. Советское руководство могло узнать о возможности получения этого оружия из информации, которую сообщил этот "отец" атомной бомбы.

В СССР в 1941 году начали поступать данные разведки из Великобритании и США. Согласно этим сведениям, на Западе была развернута интенсивная работа, цель которой - создание ядерного оружия.

Весной 1943 года была создана Лаборатория №2 для производства первой атомной бомбы в СССР. Возник вопрос о том, кому поручить руководство ею. Список кандидатур первоначально включал около 50 фамилий. Берия, однако, свой выбор остановил на Курчатове. Его вызвали в октябре 1943 года на смотрины в Москву. Сегодня научный центр, выросший из этой лаборатории, носит его имя - "Курчатовский институт".

В 1946 году, 9 апреля, вышло постановление о создании при Лаборатории №2 конструкторского бюро. Лишь в начале 1947 года были готовы первые производственные корпуса, которые находились в зоне Мордовского заповедника. Некоторые из лабораторий находились в монастырских строениях.

РДС-1, первая русская атомная бомба

Назвали советский прототип РДС-1, что, по одной из версий, означало специальный". Через некоторое время данную аббревиатуру начали расшифровывать несколько иначе - "Реактивный двигатель Сталина". В документах для обеспечения секретности советская бомба именовалась "ракетным двигателем".

Она представляла собой устройство, мощность которого составляла 22 килотонны. Свои разработки атомного оружия велись в СССР, однако необходимость догнать Соединенные Штаты, которые ушли вперед во время войны, вынудила отечественную науку использовать данные, полученные разведкой. За основу первой русской атомной бомбы был взят "Толстяк", разработанный американцами (на фото ниже).

Именно его 9 августа 1945 года США сбросили на Нагасаки. Работал "Толстяк" на распаде плутония-239. Схема подрыва была имплозивной: заряды взрывались по периметру делящегося вещества и создавали взрывную волну, которая "сжимала" вещество, находящееся в центре, и вызывала цепную реакцию. Данная схема в дальнейшем признана была малоэффективной.

Советская РДС-1 выполнена была в виде большого диаметра и массы свободнопадающей бомбы. Из плутония был сделан заряд взрывного атомного устройства. Электрооборудование, а также баллистический корпус РДС-1 были отечественной разработки. Бомба состояла из баллистического корпуса, ядерного заряда, взрывного устройства, а также оборудования систем автоматики подрыва заряда.

Дефицит урана

Советская физика, взяв за основу плутониевую бомбу американцев, столкнулась с проблемой, которую предстояло решить в предельно сжатые сроки: производство плутония на момент разработок еще не началось в СССР. Поэтому первоначально использовался трофейный уран. Однако реактору требовалось по меньшей мере 150 тонн этого вещества. В 1945 году свою работу возобновили рудники в Восточной Германии и Чехословакии. Месторождения урана в Читинской области, на Колыме, в Казахстане, в Средней Азии, на Северном Кавказе и на Украине были найдены в 1946 году.

На Урале, вблизи города Кыштым (недалеко от Челябинска), принялись строить "Маяк" - радиохимический завод, и первый в СССР промышленный реактор. Курчатов лично руководил закладкой урана. Строительство было развернуто в 1947 году еще в трех местах: двух на Среднем Урале и одном - в Горьковской области.

Быстрыми темпами шли строительные работы, однако урана все равно не хватало. Первый промышленный реактор даже к 1948 году не мог быть запущен. Лишь 7 июня этого года загрузили уран.

Эксперимент по пуску ядерного реактора

"Отец" советской атомной бомбы лично взял на себя обязанности главного оператора на пульте управления ядерным реактором. 7 июня, между 11 и 12 часами ночи, Курчатов начал эксперимент по его пуску. Реактор 8 июня достиг мощности 100 киловатт. После этого "отец" советской атомной бомбы заглушил начавшуюся цепную реакцию. Два дня продолжался следующий этап подготовки ядерного реактора. После того как была подана охлаждающая вода, стало понятно, что урана, имеющегося в распоряжении, недостаточно для осуществления эксперимента. Реактор лишь после загрузки пятой порции вещества достиг критического состояния. Цепная реакция стала возможной вновь. Произошло это в 8 часов утра 10 июня.

17 числа этого же месяца Курчатов - создатель атомной бомбы в СССР - в журнале начальников смены сделал запись, в которой предупреждал, что подача воды ни в коем случае не должна быть прекращена, иначе произойдет взрыв. 19 июня 1938 года в 12:45 состоялся промышленный пуск атомного реактора, первого в Евразии.

Успешные испытания бомбы

В 1949 году в июне в СССР было накоплено 10 кг плутония - то количество, которое было заложено в бомбу американцами. Курчатов, создатель атомной бомбы в СССР, следуя указу Берии, распорядился назначить на 29 августа испытание РДС-1.

Участок прииртышской безводной степи, находящийся в Казахстане, недалеко от Семипалатинска, был отведен под испытательный полигон. В центре этого опытного поля, диаметр которого составлял около 20 км, была сконструирована металлическая башня высотой 37,5 метроа. РДС-1 установили на ней.

Заряд, использованный в бомбе, был многослойной конструкцией. В ней перевод в критическое состояние активного вещества осуществлялся с помощью сжатия его с использованием сферической сходящейся детонационной волны, которая образовывалась во взрывчатом веществе.

Последствия взрыва

Башня после взрыва была полностью уничтожена. На ее месте возникла воронка. Однако основные повреждения нанесены были ударной волной. По описанию очевидцев, когда 30 августа состоялась поездка на место взрыва, опытное поле представляло собой страшную картину. Шоссейный и железнодорожный мосты были отброшены на расстояние 20-30 м и искорежены. Машины и вагоны разбросаны на расстоянии 50-80 м от места, где они находились, полностью разрушенными оказались жилые дома. Танки, использованные для проверки силы удара, лежали со сбитыми башнями на боку, а пушки стали грудой искореженного металла. Также сгорело 10 автомашин "Победа", специально привезенных сюда для опыта.

Всего бомб РДС-1 было изготовлено 5. Они не передавались в ВВС, а хранились в Арзамасе-16. Сегодня в Сарове, который ранее был Арзамасом-16 (лаборатория представлена на фото ниже), экспонируется макет бомбы. Он находится в местном музее ядерного оружия.

"Отцы" атомной бомбы

В создании американской атомной бомбы участвовали только 12 Нобелевских лауреатов, будущих и настоящих. Кроме того, им помогала группа ученых из Великобритании, которая была командирована в Лос-Аламос в 1943 году.

В советские времена считалось, что СССР совершенно самостоятельно решил атомную задачу. Везде говорилось о том, что Курчатов, создатель атомной бомбы в СССР, был ее "отцом". Хотя слухи о секретах, украденных у американцев, изредка просачивались. И лишь в 1990 годах, через 50 лет, Юлий Харитон - один из главных участников событий того времени - рассказал о большой роли разведки в деле создания советского проекта. Технические и научные результаты американцев добывал Клаус Фукс, прибывший в английской группе.

Поэтому Оппенгеймера можно считать "отцом" бомб, которые были созданы по обе стороны океана. Можно сказать, что создателем первой в СССР атомной бомбы является именно он. Оба проекта, американский и русский, были основаны на его идеях. Неправильно считать Курчатова и Оппенгеймера лишь выдающимися организаторами. Про советского ученого, а также про вклад, который внес создатель первой атомной бомбы в СССР, мы уже рассказали. Главные достижения Оппенгеймера были научными. Он оказался руководителем атомного проекта именно благодаря им, как и создатель атомной бомбы в СССР.

Краткая биография Роберта Оппенгеймера

Родился этот ученый в 1904 году, 22 апреля, в Нью-Йорке. в 1925 году закончил Гарвардский университет. Стажировался будущий создатель первой атомной бомбы в течение года в Кавендишской лаборатории у Резерфорда. Через год ученый перебрался в Геттингенский университет. Здесь под руководством М. Борна он защитил докторскую диссертацию. В 1928 ученый вернулся в США. "Отец" американской атомной бомбы с 1929 по 1947 годы преподавал в двух вузах этой страны - Калифорнийском технологическом институте и Калифорнийском университете.

16 июля 1945 года было проведено успешное испытание первой бомбы в США, а вскоре после этого Оппенгеймер, вместе с другими членами созданного при президенте Трумэне Временного комитета, был вынужден выбирать объекты для будущей атомной бомбардировки. Многие из его коллег к тому времени активно выступили против применения опасного ядерного оружия, необходимости в котором не было, поскольку капитуляция Японии была предрешена. Оппенгеймер к ним не присоединился.

Объясняя свое поведение в дальнейшем, он говорил о том, что полагался на политиков и военных, которые лучше были знакомы с реальной обстановкой. В октябре 1945 года Оппенгеймер перестал быть директором Лос-Аламосской лаборатории. Он начал работу в Пристоне, возглавив местный исследовательский институт. Его слава в США, а также за пределами этой страны, достигла кульминации. Нью-Йоркские газеты о нем писали все чаще и чаще. Президент Трумэн вручил Оппенгеймеру "Медаль за заслуги", которая являлась высшим орденом в Америке.

Им было написано, кроме научных работ, несколько "Открытый разум", "Наука и обыденное познание" и другие.

Скончался этот ученый в 1967 году, 18 февраля. Оппенгеймер еще с юности был заядлым курильщиком. У него в 1965 году нашли рак гортани. В конце 1966 года, после операции, не принесшей результатов, он подвергся химио- и радиотерапии. Однако лечение эффекта не дало, и 18 февраля ученый умер.

Итак, Курчатов - "отец" атомной бомбы в СССР, Оппенгеймер - в США. Теперь вы знаете имена тех, кто первыми трудились над разработкой ядерного оружия. Ответив на вопрос: "Кого называют отцом атомной бомбы?", мы рассказали лишь о начальных этапах истории этого опасного оружия. Она продолжается до сих пор. Более того, сегодня в этой области активно ведутся новые разработки. "Отец" атомной бомбы - американец Роберт Оппенгеймер, а также русский ученый Игорь Курчатов были лишь пионерами в этом деле.

Владимир ГУБАРЕВ

Выход каждого нового тома ранее засекреченных архивных документов "Атомного проекта СССР" (серию выпускает издательство "Наука" при участии Российского Федерального ядерного центра "Арзамас-16") становится событием не только для историков, но и для тех, кто интересуется прошлым не по профессии. Люди разных поколений хотят понять, откуда в стране, пережившей страшную, разрушительную войну, нашлись силы, чтобы создать ядерное оружие и начать победное наступление на космос. А ответ на самом деле прост: это было время не только мечтателей, но и великих тружеников. Новые страницы истории "Белого архипелага" рождались по мере того, как документы той эпохи переходили в разряд "открытых". В 2000 году журнал напечатал две новеллы из этой повести (см. "Наука и жизнь" №№ 3, 7), а затем она увидела свет в книге Владимира Губарева "ХХ век. Исповеди". В ноябре 2002 года, дополненная новыми главами, повесть "Белый архипелаг" выйдет отдельной книгой в издательстве "Наука/Интерпериодика". В отличие от предыдущего издания, в ней рассказывается не только о Федеральном ядерном центре "Арзамас-16" и неразрывно связанной с ним истории создания в СССР атомной бомбы, но и об уникальном комбинате по производству плутония "Челябинск-40". Предлагаем вашему вниманию главу из новой книги.

ХРАНИТЕЛЬ АТОМНОЙ БОМБЫ

Первый научный руководитель Российского Федерального ядерного центра "Челябинск-70" Кирилл Иванович Щелкин (1911-1968).

Испытатель В. И. Жучихин.

Точная копия первой советской атомной бомбы РДС-1 мощностью 22 килотонны выставлена в Музее ядерного оружия в Сарове.

Так выглядела 37-метровая металлическая башня в центре опытного поля Семипалатинского полигона перед испытанием атомной бомбы РДС-1.

Испытание первой в СССР атомной бомбы РДС-1 на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года.

Первая советская водородная бомба мощностью 400 килотонн.

Самый мощный советский термоядерный заряд мощностью 50 мегатонн (испытан на неполную мощность).

Именно он взорвал нашу первую атомную бомбу. И вторую тоже. И третью. И все остальные, вплоть до термоядерной. Другим не доверили, только ему - Кириллу Ивановичу Щелкину.

Он был другом и соратником Курчатова, вместе с ним, Харитоном, Зельдовичем и Сахаровым получал звезды Героя Социалистического труда. Их было у него три! Щелкин создал "Челябинск-70" - второй ядерный центр на Урале, который не только стал конкурентом "Арзамаса-16", но и по многим позициям опередил его.

И вдруг, это было в сентябре 1960 года, научный руководитель и главный конструктор "Челябинска-70", член-корреспондент АН СССР, трижды Герой Социалистического труда К. И. Щелкин уходит со всех постов. Его полностью отлучают от проблем, связанных с созданием ядерного оружия, более того, лишают права не только получать информацию в этой области, но даже посещать ядерные центры, в которых проработал большую часть своей жизни.

Что же произошло? По официальной версии, здоровье Кирилла Ивановича Щелкина резко ухудшилось и он попросил освободить его от занимаемых должностей. Не могу сказать, что оснований для такого утверждения не было. Умер Игорь Васильевич Курчатов - слишком дорого достались ему создание первого промышленного реактора и получение плутония для атомной бомбы. Безрассудное отношение к собственному здоровью, работа под лозунгом "бомбу любой ценой", столь популярным в конце 1940-х годов, начали сказываться спустя десять лет. Медики били тревогу: инфаркты, инсульты, раковые заболевания обрушились на создателей атомного оружия. Конечно, Щелкин не стал исключением. Но тем не менее уход его из "Атомного проекта", столь резкий и неожиданный, нельзя объяснить только ухудшением состояния здоровья. Причины здесь гораздо глубже.

К началу 1960-х годов наступило "горячее время". Ядерные испытания шли непрерывно, создавались все более мощные заряды и "изделия". В сущности, происходило то, что чуть позже назовут "ядерным безумием". Против него выступили сами создатели сверхмощного оружия во главе с А. Д. Сахаровым. Насколько мне известно, Кирилл Иванович Щелкин тоже не соглашался с таким развитием "Атомного проекта". К сожалению, пока документов, подтверждающих или опровергающих его точку зрения, я не обнаружил (возможно, он заявил об этом устно), но из рассказов соратников и учеников Щелкина вольно или невольно напрашивается вывод о том, что он был против испытания мощных и сверхмощных ядерных зарядов.

Почему? Для ответа на этот вопрос нужно вернуться в то время, когда атомное оружие в нашей стране только начинали создавать.

Говорят, экспериментатором нужно родиться. Пример Щелкина - тому подтверждение. Еще будучи аспирантом Института химической физики в Ленинграде, он провел ряд оригинальных исследований и сложных экспериментов. Особенно его интересовали горение и детонация газов. Щелкин будто чувствовал, что газодинамика лежит в основе создания ядерного оружия, и шел навстречу своей судьбе. В 1938 году он защитил кандидатскую диссертацию и стал старшим научным сотрудником. Работу над докторской прервала война. В июле 1941 года Щелкин добровольцем ушел в народное ополчение. Вряд ли судьба уберегла бы его, если бы Президиум Академии наук СССР не обратился к Сталину с просьбой вернуть из армии наиболее одаренных ученых. Верховный главнокомандующий поддержал Академию, и среди тех, кого отозвали с фронта, оказался молодой ученый Кирилл Щелкин.

В ноябре 1946 года Щелкин защитил докторскую диссертацию на тему "Быстрое горение и спиновая детонация газов". Эта его научная работа прямого отношения к атомной бомбе не имела, но тем не менее сыграла определяющую роль в его дальнейшей судьбе. Когда подбирали специалиста, на которого можно было бы возложить всю экспериментальную отработку атомной бомбы, выбор пал на Щелкина. В "Атомный проект" его взяли благодаря академику Н. Н. Семенову. Случилось это в марте 1947 года. Щелкин сразу стал заместителем научного руководителя и заместителем главного конструктора ядерного центра "Арзамас-16", то есть "левой" и "правой" рукой Ю. Б. Харитона.

Известно, что его принял Сталин и они долго беседовали один на один. Кирилл Иванович открыто вспомнил об этом разговоре лишь однажды. Это было вечером 29 августа 1949 года, в день первого успешного взрыва атомной бомбы, когда ведущие ученые, конструкторы и испытатели отмечали это грандиозное событие.

Работавший со Щелкиным долгие годы В. И. Жучихин вспоминает:

"Тогда впервые мы услышали из уст Кирилла Ивановича о том, каким образом формировался коллектив нашего института. Занимались этим делом по личному поручению Сталина высокопоставленные чиновники ЦК КПСС. Они отобрали известных ученых, партийных руководителей и директоров крупных производств - тех, кто зарекомендовал себя как талантливый организатор и высококвалифицированный специалист. Однако Щелкин, которому Сталин предоставил право принимать окончательное решение по кадрам по своему усмотрению, почти все кандидатуры отверг. Он считал, что, если собрать под одной крышей заслуженных деятелей науки и видных руководителей, они скорее заведут междоусобную полемику, нежели объединят свои усилия в работе. Щелкин решил, что поиском подходов к решению совершенно новой для всех очень сложной атомной проблемы должны заниматься молодые ученые. Они не испорчены именитым положением, им присущи задор, смелость, желание рискнуть, а без этих качеств в данном случае нельзя было обойтись".

Как известно, огромное количество данных об атомной бомбе было получено по линии разведки из Америки. Только Кириллу Ивановичу из этого "разведывательного пирога" достались "крохи". Эксперимент не спрячешь в потайном контейнере, не провезешь через границы, не переправишь по радиосвязи. Его нужно было ставить "с нуля", а потому испытательный отдел, возглавляемый Щелкиным, быстро расширялся: если в марте 1947 года в нем кроме начальника числился один лишь Виктор Жучихин, то уже через год здесь работали и ученые, и конструкторы, и инженеры, и высококлассные механики и рабочие.

В середине 1948 года испытатели провели первый эксперимент с натурным зарядом, в котором будущую плутониевую начинку заменял алюминиевый керн. Первый опыт, естественно, был неудачный: "шарик" превратился в бесформенную массу, что свидетельствовало о непонимании процесса развития фронта ударной волны и неотработанности фокусирующих элементов. Второй опыт, третий - снова неудачи. В то время на многочисленных испытательных площадках "Арзамаса-16" что-то постоянно взрывалось и ломалось.

Из воспоминаний В. И. Жучихина:

"Меня каждый раз поражал необычайный оптимизм Щелкина. Казалось, его больше радовал отрицательный результат, нежели положительный. После очередного срыва он говорил нам: все идет хорошо, в науке не бывает так, чтобы новое давалось в руки само собой, хочешь получить желаемый результат, нужно попотеть, а если сразу все идет хорошо - ищи ошибку в своей работе. И эта, казалось бы, странная логика всегда подтверждалась на практике".

В конце концов, группа испытателей под руководством К. И. Щелкина добилась поставленной цели: алюминиевый керн, имитирующий ядерный заряд, после взрыва остался целым и сохранил идеальную форму. Это означало, что "обжатие" шарика проходило равномерно. Керн разогревался до белого каления, и испытатели - высший шик! - прикуривали от него папиросы...

Напряжение возрастало с каждым днем. Щелкин понимал, что результат первого испытания атомной бомбы во многом будет зависеть от него и его команды. Интересная деталь: когда забирали бомбу из сборочного цеха, чтобы везти на полигон, именно Щелкин последним расписался "в ее получении", взял, так сказать, под свою ответственность. Потом над ним подшучивали: а куда ты дел атомную бомбу, за которую расписался? В документах полигона до сих пор значится, что за такое-то "изделие" (следует номер и шифр) ответственен К. И. Щелкин.

В день испытания, 29 августа 1949 года, в 4 часа утра бомбу подняли на башню. Через час началось снаряжение заряда капсюлями-детонаторами. Первый поставил Кирилл Иванович, а остальные, под его контролем, Г. П. Ломинский и С. Н. Матвеев. В 5 часов 40 минут снаряжение заряда было закончено. Последним башню покинул Щелкин.

Много лет атомным и термоядерным изделиям присваивали индекс "РДС". Как только не расшифровывали эти три буквы! Появилась даже такая версия: "Ракетный двигатель Сталина". На самом деле "РДС" - это "Россия делает сама". Так предложил назвать бомбу К. И. Щелкин еще до ее взрыва. Берия доложил Сталину, тот "благословил", и "изделия" среди прочих шифров и номеров приобрели индекс "РДС".

Все заметили, как волновался К.И. Щелкин в те минуты, когда осуществлял подрыв первой атомной! Рядом с ним на столе стоял флакон валерьянки, и по бункеру распространялся ее устойчивый запах... Но все кончилось благополучно. Ядерный гриб над Семипалатинским полигоном возвестил о начале новой, атомной, эры в СССР.

Как ни странно, все, кто контактировал с Кириллом Ивановичем в то время, запомнили его по-разному. Вот, к примеру, свидетельство одного из его ближайших сотрудников:

"Он был скуп на похвалу, но внимание его к каждому сотруднику было видно всем. Когда Кирилл Иванович был доволен людьми, результатами их работы, на лице его сияла радость. Неудовольствие, вызванное, как правило, неисполнительностью или нечестностью подчиненных, обычно выражал словами: "Я-то на вас надеялся, а вы меня подвели". Даже самые черствые люди воспринимали такие замечания значительно острее, чем грубый разнос или даже наложенное взыскание".

По-иному воспринимали Щелкина военные на полигоне. Инженер-полковник С. Л. Давыдов вспоминает:

"Щелкина я увидел тогда впервые и не знал, что до прихода в КБ он занимался наукой в Институте химической физики. Первое впечатление от встречи было не в его пользу. Высокий, широкоплечий, полный, с громадными кистями рук, с массивной коротко стриженной головой на толстой шее, с крючковатым носом и вызывающе дерзким выражением больших круглых глаз, с походкой вразвалку, в неимоверно свободном пиджаке, в широченных брюках, болтающихся вокруг ног, и в сандалиях, в сдвинутой набок шляпе с загнутыми вниз полями он меньше всего походил на ученого. Да и угловатая манера держаться и разговаривать, бесцеремонность обхождения с людьми вызывали настороженность и отрицательное отношение к нему. Правда, при дальнейшем общении эти его черты отступили на второй план, и я все больше проникался уважением к Кириллу Ивановичу, но первое впечатление не проходило".

Щелкин не умел заботиться о том, чтобы его "хорошо воспринимали", и, возможно, пренебрежение к собственному виду и манерам, на что больше всего обращали внимание партийные и государственные чиновники, сказалось на его дальнейшей судьбе. Кирилл Иванович предпочитал идти напролом, если видел, что интересы дела и государства требуют именно этого.

В середине пятидесятых К. И. Щелкин выступил инициатором создания второго ядерного оружейного центра на Урале и стал его первым научным руководителем. Почему он настоял на таком решении? Об этом мне рассказал нынешний научный руководитель "Челябинска-70" академик Е. Н. Аврорин:

Раньше не очень было принято задавать вопросы, а когда ситуация изменилась, я поинтересовался у Ю. Б. Харитона: с какой целью организовали второй институт - чтобы сохранить хотя бы один ядерный центр в случае войны или чтобы между ними было соревнование? Харитон сказал, что, по его мнению, с самого начала было понятно, что элемент соревновательности полезен и необходим. По крайней мере, он и Щелкин это хорошо понимали.

"Челябинск-70" стал дублером "Арзамаса-16", - продолжил свой рассказ академик Аврорин. - Между двумя ядерными центрами завязалось соревнование, своеобразная конкуренция. Кирилл Иванович Щелкин стал научным руководителем и главным конструктором "Челябинска-70" и в течение самых трудных первых пяти лет возглавлял его. Игорь Васильевич Курчатов ему очень доверял. Щелкин был великолепным физиком. В нашей области его идеи до сих пор развиваются. Занимаясь детонацией, он обнаружил не известные ранее явления, названные впоследствии "детонациями Щелкина"... Вообще, на руководителей "Челябинску-70" везло. Среди них не было высокомерных людей, они жили в коллективе, много внимания уделяли образованию и воспитанию сотрудников. Рабочая атмосфера всегда была творческой, интересной".

Академик Л. П. Феоктистов, много лет проработавший и в "Арзамасе-16", и в "Челябинске-70", тоже интересовался историей "Атомного проекта". Вот его мнение:

"О причинах разделения старого "объекта" и возникновения нового можно только догадываться. Назывались стратегические соображения: два - не один, подальше от западных границ. Но, думается, истинная причина создания второго ядерного центра более прозаична: нужен был конкурент, чтобы "старый кот не дремал". Собственно говоря, такое было не внове. Во всех сложных производствах стремились исключить монополизм: в авиации, ракетостроении, на морском флоте. В довольно подробных "Воспоминаниях" А. Д. Сахарова не нашлось места, чтобы оценить творческие достижения нашего института. Он пишет: "Сложные взаимоотношения со вторым "объектом" во многом определили наш "быт" в последующие годы... Министерские работники между собой называли второй "объект" "Египет", имея в виду, что наш - "Израиль"..." Что можно сказать по этому поводу? О такой терминологии острословов министерства или кого-то другого я и, думаю, многие мои товарищи впервые узнали из книги А. Д. Сахарова.

В начале 1960-х годов по совершенно не ясным до настоящего времени причинам репрессии подвергся научный руководитель "Челябинска-70", очень сильный ученый и организатор Кирилл Иванович Щелкин... Я не помню, чтобы подобная участь постигла кого-либо из научного руководства КБ-11. И Сахаров (в свое время) и Харитон имели доступ к самым высоким ступенькам власти, тогда как возможности руководителей "Челябинска-70" всегда были значительно более ограниченными..."

Пожалуй, сегодня уже можно более или менее точно сказать, что именно позиция К. И. Щелкина в вопросе о судьбе ядерного оружия сыграла свою роль в освобождении его от работы "по состоянию здоровья". В то время разработки А. Д. Сахарова положили начало "эре сверхмощных зарядов". Ее кульминацией стало повергшее весь мир в ужас испытание 50-мегатонной бомбы на Новой Земле 30 октября 1961 года. Шла работа и над 100-мегатонным зарядом, по мощности в несколько тысяч раз превосходящим бомбу, сброшенную на Хиросиму. Появление 100-мегатонного заряда поставило планету на грань мировой войны во время Карибского кризиса. "Ядерное безумие" властвовало над миром. Диссонансом звучал голос одного из создателей советского ядерного оружия Кирилла Ивановича Щелкина, который утверждал, что необходимо иметь лишь небольшие ядерные заряды: "Разве для такого большого города, как Москва, недостаточно взорвать бомбу мощностью 20 или 50 килотонн, чтобы деморализовать население, подавить связь, управление? Преимущество небольших зарядов огромно. Их при необходимости мы сделаем вместе с ракетой у нас на Урале, в тех же Каслях".

Мнение К. И. Щелкина противоречило доктрине того времени, и от него избавились. Уже не было И. В. Курчатова, который конечно же не допустил бы увольнения Щелкина, а другие руководители "Атомного проекта" видели в нем лишь конкурента и "неуживчивого" человека. Обстановка в мире изменилась лишь в 1963 году, когда был подписан договор между СССР, США и Великобританией о введении моратория на испытания ядерного оружия в трех средах - в атмосфере, в космосе и под водой. Правда, нельзя сказать, что впоследствии оно неукоснительно соблюдалось обеими сторонами.

После увольнения Кирилл Иванович Щелкин жил в Москве, был профессором Московского физико-технического института. Мало кто из студентов знал, что им преподает человек, который на заре атомного века во время испытаний последним уходил от атомных и термоядерных "изделий".

Однажды, это было в 1968 году, я пригласил Кирилла Ивановича в Дом журналистов на встречу с научными обозревателями центральных газет. Формальным поводом для приглашения послужила его книга "Физика микромира", которую ученый только что написал. Несколько раз мы пытались завести разговор об атомном оружии, но ни единого слова о нем Кирилл Иванович так и не сказал...

Я провожал его к машине.

Извините, - сказал он, - я не имею права говорить об оружии. Но обещаю, когда это будет возможно, я расскажу все подробно...

Пожалуй, это единственное обещание, которое он не смог выполнить. Через несколько дней К. И. Щелкина не стало.

Академик Ю.Б. Харитон в музее РФЯЦ-ВНИИЭ у корпуса РДС-1.

К концу 1930-х годов советская физика сделала уже значительные успехи в изучении процесса деления атомного ядра. Авторитет в международном научном мире таких исследователей, как А.Ф. Иоффе, И.В. Курчатов, Г.Н. Флёров, Л.И. Русинов, И.Е. Тамм, Я.И. Френкель, Я.Б. Зельдович, Ю.Б. Харитон, Л.Д. Ландау был очень велик. При этом до конца 1930-х годов изучение ядерной физики казалось еще делом сугубо научного познания, не имеющим практической ценности, разве что в некоторых областях медицины. Еще в 1936 г. на сессии Академии наук СССР руководство Ленинградского физико-технического института критиковали за исследования по ядерной физике, не имеющие практической перспективы, а директора Украинского физико-технического института А.И. Лейпунского в июне 1938 г. арестовали, обвинив в «потере бдительности», а также помощи «врагам народа», таким, как репрессированный великий физик-теоретик Л.Д. Ландау.

Президиум 1-й Всесоюзной конференции по изучению атомного ядра.

Ленинград. 1933 г.

Слева направо: академики А.П. Карпинский, А.Ф. Иоффе, С.И. Вавилов, заместитель директора ФТИ Васильев, доктор наук И.В. Курчатов.

Архив РАН. Ф. 596. Оп. 2. Д. 81а. Л. 13.

Накануне Второй мировой войны некоторые ученые высказали предположения о возможности использования ядерной энергии для создания мощной бомбы, но в ее реальность пока мало кто верил. Начало войны и эвакуация научных институтов заставили приостановить эксперименты в области ядерной физики.

Между тем, накануне войны в центральном аппарате НКВД уже существовало подразделение научно-технической разведки. И его аналитики обратили внимание на мелкий, казалось бы, факт: с началом войны из западных научных справочников исчезли имена всех ученых, занимавшихся ядерной тематикой, перестали появляться и их новые статьи в журналах. Советская разведка предположила, что эту тему засекретили, стало быть, на западе, в том числе в фашистской Германии, появились реальные перспективы создания атомного оружия. Осенью лондонская резидентура сообщила, что в Англии начинаются работы над ядерной бомбой, затем сходные сведения поступили от разведчиков в США. В феврале 1942 г. у пленного немецкого офицера была найдена тетрадь с научными записями, речь шла о планах гитлеровцев по использованию атомного оружия. К весне 1942 г. из данных разведки стало ясно, что нужно активизировать работу по созданию своего ядерного оружия. Одновременно и ученые докладывали Сталину о том, что получить его в принципе возможно. 28 сентября 1942 г. было принято постановление ГКО «Об организации работ по урану». Была создана секретная Лаборатория № 2 во главе с И.В. Курчатовым (впоследствии – Институт атомной энергии им. И.В. Курчатова). Курчатов был назначен научным руководителем работ по урану.

И.В. Курчатов (справа) с аспирантом М.Г. Мещеряковым за работой на циклотроне Радиевого института.

Ленинград. 1935 г.

Научные сотрудники лаборатории ЛФТИ РАН Г.Н. Флёров и Н.П. Петржак.

Академики Д.В. Скобельцын, С.И. Вавилов (стоят), Ф. Жолио-Кюри, академик А.Ф. Иоффе и Ирен Жолио-Кюри во время сессии по строению атомного ядра.

Москва. 1937 г.

И.В. Курчатов – председатель оргкомитета 1-й Всесоюзной конференции по изучению атомного ядра.

г. Ленинград. Сентябрь 1933 г.

И.В. Курчатов и М.Д. Курчатова в Крыму.

Лето 1940 г.

П.Л. Капица.

П.П. Маслов.

Научный сотрудник Г.Н. Флеров.

Академик С.Л. Соболев.

1940-е гг.

Соболев Сергей Львович (1908–1989) – советский математик, один из крупнейших математиков XX века, внёсший основополагающий вклад в современную науку. С 1945 г. С.Л. Соболев работал в Лаборатории № 2. Был одним из заместителей И.В. Курчатова, входил в группу И.К. Кикоина, где занимались проблемой обогащения урана с помощью каскадов диффузионных машин для разделения изотопов. С.Л. Соболев работал как в группе по плутонию-239, так и в группе по урану-235, организовал и направлял работу вычислителей, разрабатывал вопросы регулирования процесса промышленного разделения изотопов и отвечал за снижение потерь производства.

Конечно, продолжалась и активная деятельность разведки. В 1943 г. на связь с советскими агентами вышел молодой, но уже очень крупный ученый Клаус Фукс (1911–1988). Это был немецкий физик, коммунист, в 1933 г. он бежал из Германии в Англию, где продолжил научную карьеру. Был одним из видных участников «Манхэттенского проекта» (совместных англо-американских работ по атомной бомбе), в связи с которым переехал в США. Фукс передавал советской разведке информацию о ходе работ над атомной бомбой. Он действовал бескорыстно, из идейных убеждений, потому что, как и ряд других крупнейших ученых, достаточно рано понял, насколько опасна будет для всего мира ядерная монополия США.

После войны Фукс вернулся Англию, а в 1950 г. был арестован британскими спецслужбами за шпионаж, осужден на 14 лет лишения свободы. В 1959 г. освобожден, поселился в ГДР, где продолжал научную работу. Клаус Фукс был не единственным западным ученым, решившим сотрудничать с советской разведкой. Мотивы их были сходны: они понимали, что ядерная монополия одной державы чрезвычайно опасна, более того, предвидели, что ядерный паритет соперничающих государств может сыграть сдерживающую роль. В ноябре 1945 г. советские агенты встретились в Копенгагене с великим физиком-теоретиком Нильсом Бором, который принимал участие в работах по «Манхэттенскому проекту», еще в 1944 г. в меморандуме на имя президента Рузвельта призывал к запрещению использования ядерного оружия. Кроме того, в 1941 г. Бора посетил его бывший коллега Вернер Гейзенберг, возглавлявший работы по атомной бомбе в нацистской Германии и пытавшийся склонить Бора к сотрудничеству с нацистами. Встретившись в ноябре 1945 г. с агентом советской разведки физиком Терлецким, Бор решил ответить на его вопросы. Конечно же, великий ученый понимал, что таким образом помогает созданию советской атомной бомбы. Полученную разведкой информацию сообщали И.В. Курчатову, часто без указания на источник. Эти сведения не могли заменить собственных исследований отечественных ученых, но позволили значительно ускорить дело.

Уран-графитная сфера первого советского ядерного реактора Ф-1.

Декабрь 1946 г.

Но главной и самой трудной проблемой было не создание условий для работы ученых. Уже тогда было понятно, что для изготовления бомбы, а тем более нескольких бомб, требуется много урана. А в СССР перед войной имелось только одно разведанное месторождение, небольшой рудник в Табошарах (в горах Киргизии). Ведь урану раньше не придавали особого значения и поисков его не вели. Теперь требовалось срочно организовать разведку новых месторождений, а затем их разработку. Все работы по разведке урана были переданы под контроль НКВД и строго засекречены. Все силы геологов направлены на поиски урановых руд. Студентов и аспирантов геологов отзывали с фронта.

Физический прибор – камера при помощи которой Г.Н. Флёров и Н.П. Петржак открыли эффект спонтанного деления ядер урана.

Палатка Лаборатории № 2 – место проведения экспериментов с ураном. Внешний и внутренний виды.

После победы над фашистской Германией было решено воспользоваться ее научными и производственными ресурсами. Гитлеровцы не успели получить свою атомную бомбу, но разработки в этом направлении вели и продвинулись довольно далеко. В зону, контролируемую советскими войсками, были направлены специалисты по атомной тематике, так называемая «комиссия Махнева». Они выбрали уцелевшее после военных действий оборудование промышленных предприятий, чтобы перевезти его в СССР. В Советский Союз полу-добровольно переехало значительное количество немецких ученых-ядерщиков, для них была построена «Лаборатория Г» в Агудзерах (недалеко от Сухуми). Союзники поступали так же, вербуя немецких ученых в западной зоне оккупации. За немецких специалистов возникло своеобразное тайное соперничество. Немаловажным было еще одно обстоятельство: советской стороне удалось вывезти значительный запас тяжелой воды, собранный к тому времени в Германии (немцы, в свою очередь, захватили тяжелую воду в оккупированной Норвегии, где имелась первая в мире установка по ее производству).

В июле 1945 г., когда американская атомная бомба была уже сделана и готовилась бомбардировка Хиросимы, Сталин встретился с президентом Трумэном во время Потсдамской конференции. Трумэн и члены американской делегации пытались прозондировать почву и по реакции Сталина понять: владеет ли уже СССР атомными секретами? Однако, Сталин сумел остаться непроницаемым и ввел президента в заблуждение.

Атомная бомба США типа «Малыш», сброшенная на г. Хиросима 8 августа 1945 г.

Атомная бомба США типа «Толстяк», сброшенная на г. Нагасаки 10 августа 1945 г.

20 августа 1945 г. постановлением ГКО был образован Специальный комитет для руководства всеми советскими работами по атомному проекту. Руководил им Л.П. Берия. Научное руководство оставалось за И.В. Курчатовым. В ведении Спецкомитета были не только научные лаборатории. Чтобы создать атомную бомбу, потребовалось развернуть грандиозную и многоплановую деятельность. Разведка урановых руд, создание промышленности по их переработке, подготовка квалифицированных кадров, которых требовалось очень много, строительство научных и промышленных предприятий. Еще до завершения работ по бомбе советские специалисты задумались о возможности использования ядерной энергии в мирных целях.

Укладка графитовых блоков реактора Ф-1.

Декабрь 1949 г.

Здание первого реактора Ф-1.

Декабрь 1949 г.

Атомный проект был строжайше засекречен, работы по ядерной бомбе даже в совершенно секретных документах именовались «работами по первой проблеме». Продолжалась и активная деятельность разведки, где создали специальное бюро для ядерного шпионажа – Бюро № 2, которое возглавил П.А. Судоплатов.

Не следует забывать, что для успешного применения ядерного оружия требовались соответствующие средства доставки, поэтому параллельно с атомным проектом огромные усилия были приложены к созданию советской ракетной техники. Это тоже требовало не только научных разработок, но организации новых исследовательских институтов, промышленных предприятий, в том числе смежного профиля. Например, один экспериментальный пуск ракеты в то время поглощал весь запас жидкого кислорода в стране, таким образом, потребовалось резко расширить его производство. Все это происходило в стране, разоренной войной, испытывавшей острую нехватку любых потребительских товаров – одежды, обуви, элементарных бытовых предметов, а главное.

29 августа 1949 г. в обстановке строжайшей секретности на полигоне возле Семипалатинска было осуществлено испытание первой советской атомной бомбы. В США, до того момента являвшихся единственным обладателем ядерного оружия, узнали о состоявшемся в СССР успешном испытании: американский самолет-лаборатория, регулярно совершавший разведывательные полеты вдоль советской границы, зафиксировал повышенный уровень радиации в атмосфере. Проанализировав данные, американские ученые пришли к выводу, что в СССР произведен взрыв атомной бомбы, по своим параметрам похожей на американский аналог.

Во всем мире новость о том, что Советский Союз имеет свое ядерное оружие, стала ошеломляющей сенсацией. Американская администрация заподозрила, что атомные тайны были выкрадены советской разведкой. Теперь известно, что разведка действительно сыграла в истории советской атомной бомбы важнейшую роль. Но любые данные разведки были бы бесполезны, если бы отечественные ученые не знали, как ими распорядиться. Первая бомба в значительной степени копировала конструкцию американской, вторую отечественные ученые создали уже по собственным разработкам, применив иные научные решения, во многом усовершенствовав конструкцию, сделав бомбу более мощной и компактной.